Сфера влияния

Белецкий и его товарищи ожидали, что пробудут на Станции шесть дней — именно такой интервал был между отправками в космос из наземной учебки. Однако шесть дней прошли, но ИскИн станции и не заикался об окончании обучения и отправке контрабордажных групп по местам службы. Прошёл ещё один день… А потом ещё… И только тогда к вечеру ИскИн объявил, что следующий, девятый день пребывания на станции будет последним.

Карлаш не удержался, и поинтересовался у «духа Станции», почему не видно следующей партии штрафников, которая должна была прибыть ещё позавчера? Тот улыбнулся, и ответил, что эта партия позавчера и прибыла. Станция большая, и разбита на закрытые сектора, обитатели которых не пересекаются друг с другом.

— Кстати, — покачал головой аватар ИскИна, — в этой партии погибло три человека. Лежат теперь в лазарете своего сектора…

Александр воспользовался моментом, и задал вопрос, уже обсуждавшийся сослуживцами в один из вечеров перед отбоем?

— А те, что погибают внизу, тоже оживляются?

— Не владею информацией, — развёл руками фантом, — Это здесь я царь и бог. А за пределами Станции… Но, честно говоря, не думаю, что там возятся с трупами. Внизу — предварительная обработка и отбраковка, здесь — закалка и шлифовка. Здесь все уже прошли предварительный отбор и обучение, и терять их, то есть вас, без толку, нерационально. Кстати, — фантом трансформировался в прапорщика Шелехова, и «глянул» на «хронометр», — Перед ужином все на «выпускной» медосмотр.

«Выпускной» медосмотр ничем не отличался от пройденного на Земле «впускного». Разве что в лазарете, где были установлены автодиагносты, в отличие от санчасти штрафбата, не было ни единой живой души из обслуживающего персонала. Бойцы быстро прошли все положенные тесты, и отправились на ужин, после которого разошлись по каютам.

Вечером Егор занялся блоком питания для своей антикварной шпаги. Сразу по прибытию на Станцию девайс был размещён в находившемся у изголовья его кровати пустующем сейфе для шпаги штатной. Настоящих шпаг всё равно не у кого не было, а зарядное устройство в сейфе имелось. Так что оставалось только присобачить к нему переходник, и продолжить зарядку. Что и было сделано. Но несмотря на постоянно увеличивающиеся показатели счётчика прошедшей через зарядное устройство энергии, жёлтый сигнал, означающий минимальный рабочий уровень, так и не загорелся, так что сейчас Белецкий отключил устрйство от сети, и снова упаковал блок с переходником в чемодан, дабы не забыть случайно при отлёте.

Чемодан уже был закрыт, когда входная дверь жилого отсека отъехала в сторону, и в неё вошёл «призрак Станции». По каким-то одному ему известным причинам ИскИн не захотел визуализироваться прямо в помещении. Фантом не стал отходить далеко от дверей, а сразу с порога заявил:

— Господа, я пришёл, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие.

— К нам едет ревизор? — блеснул познаниями древнего искусства Похмелов, чьё настроение в последнее время значительно улучшилась.

— Хуже, — нахмурился «капитан Косолапов». Ваш командир по результатам медосмотра остаётся на Станции для лечения, — фантом повернулся к Ольге: Передавайте командование фон Стиглицу и следуйте в лазарет. Ольга нахмурилась:

— А нельзя ли совместить лечение с прохождением службы?

— Если бы было можно — совместили бы, — отрезал Искин, — Вот диагноз, — и «испарился».

— Ольга осталась сидеть на своей койке с потерянным выражением лица. Все тактично молчали. Диагноз — это личная и врачебная тайна, и, кроме врача и пациента, знать его никому не полагается. Если, конечно, пациент сам не поделится информацией.

— Рак, — глухо произнесла Ольга, глядя прямо перед собой.

— Ну и что? — удивился со своей койки Похмелов, — Ничего страшного. Тяжелее, чем первая стадия, при нашем-то имперском обязательном полном медосмотре раз в полгода, быть не может. А первая стадия лечится за месяц. Точнее: две недели — лечение, две недели — карантин. Вот моя бабушка…

— Я знаю, что это не смертельно и безопасно, — перебила его Ольга, — Но я задерживаюсь здесь на целый месяц!

Бывший интендант пожал плечами. Сам бы он с удовольствием задержался на безопасной базе на месяцок — другой, и решительно не понимал, что не устраивает в таком раскладе их командира.

— Моя бабушка служила в Армии. Дослужилась до полковника, — объявила Ржевская. Теперь пожать плечами захотелось Белецкому. Если госпоже Ржевской не дают покоя лавры бабушки, то она беспокоится совершенно напрасно. В её годы («кстати, интересно, а сколько же ей всё-таки лет?» — подумал Егор) она уже майор. То есть, пока ефрейтор, но после того, как выйдет из штрафбата (а в том, что уж кто-кто, а их командир в штрафбате долго не задержится, никто в группе не сомневался), будет восстановлена в звании, и при такой энергии и целеустремлённости вполне может дослужиться и до генерала.