Сфера Жизни

Котелок был аккуратно снят с огня и теперь стоял возле кострища. Крышка валялась рядом.

— Прирежу гада! — рявкнул Конан, осознав, что именно произошло. — Да что ж это делается на белом свете! Гвай почему-то расхохотался.

Вкусный ужин пришлось отменить по причинам, от охотников не зависящим. Пока Гвайнард и остальные охотились на хихикающего невидимку, некто сожрал всю похлебку (именно сожрал, а не разлил!) а потом…

А потом преизобильно облегчился прямиком в котелок.

Глава вторая

Конан бушевал до наступления темноты, понося на чем свет стоит неизвестного шутника — мало того, что оставил весь отряд без ужина, так еще и… Убивать за такое надо!

В любом случае котелок придется выбросить — если Гвай и Эйнар предложили его отмыть, а потом прокалить на огне, то Асгерд с Конаном решительно этому воспротивились. Дело в том, что у асиров (Асгерд происходила родом из Нордхейма) и киммерийцев существует неписаный, но нерушимый закон, гласящий, что если исходящая от тела нечистота коснулась любого предмета, связанного с употреблением пищи, от такового предмета следует немедленно избавиться, чтобы не навлечь гнев богов — любая трапеза есть священнодействие, вкушение божественных даров. Следовательно, нечистота может оскорбить Незримых.

Гвай согласился с этими доводами, злосчастный котел был отнесен на пятьсот шагов ниже по течению реки и выкинут в заросли осоки. Засим, невозмутимая как богиня Фрейя Асгерд извлекла из мешков с поклажей запасной походный котел и с помощью Эйнара вновь принялась за труды — поскольку никто не желал оставаться голодным.

Тем временем вернулся Гнедой: судя по окровавленной морде, сартак славно поужинал, скорее всего, завалив лань или некрупного оленя. Конан в который раз подумал о том, насколько странный скакун ему достался — по виду лошадь лошадью, а повадки хуже, чем у иного леопарда. Но умен мерзавец, этого не отнимешь.

Гнедой прошелся по лагерю, ненадолго задержался у сваленных в кучу вещей, шумно обнюхал мешки и отправился к речке, на водопой. Киммериец обратил внимание на то, что вид у сартака был слегка озадаченный — будто учуял что-то…

— От костра не отлучаться, — приказал Гвай, когда котел был утвержден на углях и начал закипать. — Хотя бы один из нас постоянно должен находиться в лагере. Есть у меня нехорошее подозрение, что мы обзавелись донельзя странным попутчиком, который преследует нас от самого Райдора.

— Если это так, то к нечистой силе он не относится, — немедленно дополнил Эйнар. — Действует при свете солнца, лошади не беспокоятся, да и наши амулеты молчат.

Броллайхэн был абсолютно прав. Каждый охотник носил на шее оберег в виде серебряной головы волка. Если неподалеку использовалась черная магия или разгуливала нечисть, амулет становился холодным и начинал вздрагивать. Однако сейчас охранная магия Ночной Стражи молчала, не предвещая никакой опасности.

…Дозвольте пожелать всем вам доброго вечера, — из темноты неожиданно послышался отлично знакомый охотникам голос. — Могу я присоединиться к вашей трапезе?

В круг света костра вошел человек, облаченный в широкую черную хламиду с капюшоном и церемонно раскланялся с Гвайнардом. Если быть точным, это был не совсем человек, а еще точнее — совсем не человек. Компанию Ночных Стражей решил навестить старинный приятель и незаменимый помощник в делах — Рэльгонн из Рудны, упырь, вампир и просто очень хороший друг Гвая и всех остальных райдорских охотников на монстров.

— О, кого к нам на огонек занесло, только посмотрите! — обрадованно воскликнул киммериец. — Ты где гулял последнюю седмицу, морда вампирская?

— Конан, когда же ты научишься достойному обхождению? — огорчился Рэльгонн, сбрасывая капюшон, под которым действительно обнаружилась самая настоящая вампирская морда — желтые глаза навыкате, тонкие синеватые губы за которыми скрывались ужасающие конические зубы, длинный крючковатый нос, серо-белая пергаментная кожа и острые, прижатые к лысому черепу уши. Тут Конан оказался непогрешимо прав — покажи эдакое страшилище любому непривычному человеку, со страху штаны намочит.

— Извините, что так долго не навещал, — упырь запросто присел к костру, не забыв перед тем извлечь из складок своего балахона весьма вместительную баклагу и передать варвару. — Вот, это в качестве извинений — перед тем, как заглянуть к вам, слетал в Пуантен, на винодельню «Золотая Лоза». Не подумайте, вино я не украл! Честно взял из хранилища, оставив на месте сосуда четыре золотых аурея, вино-то очень дорогое.

Охотники согласно покивали, отлично понимая, в чем тут дело.

Во-первых, рудненские упыри-каттаканы отличались от людей обостренным чувством справедливости, почти невероятной честностью и трепетным отношением к чужой собственности.