Сфинкс

Между тем, удача окончательно отвернулась от Карла и Веревия. Видимо их мерзкие прегрешения достигли той критической черты, чрез которую преступать, не дано было никому. Когда полицейские, озабоченные тем как бы им организовать переправу, уже всерьез рассматривали вариант форсирования реки вплавь, один из востроглазых сыщиков разглядел плоскодонку, спрятанную беглецами в камышах острова. Тотчас же был отряжен лучший пловец, бывший в отряде преследователей, который в скором времени пригнал лодку к своим нетерпеливо ожидавшим его товарищам. После этого вопрос переправы на противоположный берег, которого беглецы достигли часом ранее, был успешно решен. В самом скором времени все преследователи, включая собак, благополучно переправились.

Ничего не подозревающие Карл и Веревий, будучи свято уверены в том, что полицейские будут поодиночке вплавь перебираться через реку, изрядно сбавили темп. Теперь они уже не бежали, а передвигались быстрым шагом, решив, что собаки им уже не страшны. Каков же был их ужас, когда внезапно до их слуха донеслось нестройное тявканье сыскных псов. На то, чтобы понять, каким образом преследователи умудрились переправить через реку собак, у беглецов не было времени. Вместо этого, они вновь перешли на бег рысцой. Понимая, что затея попытаться спрятаться в какой-нибудь густой опушке, среди валежника, при наличии у преследователей собак, заведомо обречена на провал, им не оставалось ничего другого как бежать до тех пор, пока у них хватит сил.

Как вскоре выяснилось, сил у Карла с Веревием хватило ненадолго. Совершенно выбившийся из сил Карл, встал на месте как вкопанный и, уперев дрожащие от напряжения руки в колени, жадно хватал широко открытым ртом воздух. Бешено колотившееся сердце грозилось выпрыгнуть наружу из его горла и запрыгать, словно страшная окровавленная лягушка по зеленой траве. Веревий оказавшийся крепче своего товарища, как мог, пытался сдвинуть его с места, чтобы продолжить бег, но тот лишь обреченно махал рукой, мол, сам уходи! На то чтобы произнести хоть одно слово у него не было сил.

— Нет, Карлуша, вместе баловались вместе, и ответ держать будем! — мрачно пробормотал Веревий и оставил все попытки к спасению.

Когда погоня, наконец, настигла их, они стояли оперевшись друг о друга плечами, с ненавистью глядя на хвостатых клыкастых тварей облаивающих их, словно загнанных волков. Тяжелые приклады ружей сбили друзей с ног и заходили по их ребрам. Лишь изрядно устав полицейские оставили их на время в покое.

— Господа, а может вздернуть их на первом суку, без суда и следствия? — предложил один из офицеров. — Я думаю, будущие поколения простят нам эту маленькую вольность.

— Полагаю лучше будет пристрелить, этих негодяев при попытке к бегству, — внес предложение второй. — А то ведь на суде выкрутятся! Эта публика такая скользкая, что им даже налим позавидует! Одним словом, нелюди!

— Лично я против! — мрачно сказал третий. — Мы не затем гонялись за ними словно легавые за русаками. Мне кажется, нужно поступить по закону, и судить их, так чтобы другим неповадно было! Иначе пропадет весь педагогический эффект от нашей с вами, господа, работы.

После этих исполненных благородства слов, полицейский офицер, все же не выдержал и наподдал сапогом в поддых лежавшему подле него Веревию.

Отдохнув самую малость, окрыленные удачной поимкой двух матерых душегубов, полицейские тронулись в обратную дорогу. Собаки, спущенные с поводков, трусили неподалеку, не сводя бдительных глаз с арестантов. Впрочем, в этом не было особой нужды, так как у Карла и Веревий руки были надежно связаны позади спины. В таком положении не то, что рваться в побег, а просто передвигаться шагом было крайне тяжело. Тем более, что у обоих были переломаны ребра, которые при каждом вдохе причиняли им сильную боль.

Карл с лицом, побледневшим от лишений, так внезапно свалившихся на его бедную аристократическую голову, рухнул на колени и, кашляя кровью, прокричал:

— Убейте меня прямо здесь, дальше я не пойду!

— Что нехорошо тебе, и больно, небось? — с притворным участием спросил его офицер с пышными сивыми усами. — А тем несчастным, которых вы похищали и жизни лишали, каково было? Ты об этом подумал, скотина? Кстати, куда вы тела-то девали, а?

Карл глянув на него исподлобья, внезапно расхохотался, и неожиданно легко поднялся с колен:

— Так получается, что у вас господа хорошие против нас вообще ничего нет? Нет трупов, нет обвинения! Се ля ви! Ты слышишь, Веревий? Друг мой, мы скоро будем на свободе!

— Ну, это вряд ли! Я скорее тебя сам пристрелю, чем позволю, чтобы тебя оправдали, — ткнул его в спину стволом пистолета полицейский с запозданием понявший, что допустил промашку и сболтнул лишнего. — Пошел, давай!

После этого разговора Карл заметно приободрился и вообще его физическое состояние радикальным образом улучшилось.

В отличие от него, Веревий оставался мрачен: