Сфинкс

Сенсей наученный горьким опытом, приобрел внушительный арсенал, который включал три лука, шесть колчанов со стрелами, четыре меча и четыре кинжала. Также по его настоянию, Иннокентию Павловичу, позеленевшему от жадности, пришлось раскошелиться и приобрести для всех четверых полный комплект воинских доспехов, включая шлемы. Все это было уложено в чересседельных сумках, притороченных к верблюдам на которых им предстояло ехать во время путешествия.

Кроме этих четырех кораблей пустыни у них было еще шесть верблюдов груженых всякой всячиной, но больше для отвода глаз. На самом же деле под дешевым тряпьем там хранились запасы воды и пищи, без которых в пустыне невозможно выжить. Там же лежали бронзовые ломы и связки факелов, без которых поиски сокровищ в древних гробницах немыслимы. Уж кто-кто, а Абу знал в этом толк.

В эту ночь друзья легли спать пораньше, завтра им предстояла трудная и опасная дорога на пути в Гизу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ П О Д З Е М Е Л Ь Е Т О М И Н О Ф Е Р О В

«Quod Genus Нumanum ese alus, aliis est cibus».

«Что для одних Род Человеческий, то для других пища».

Латинский перевод древнеегипетских иероглифов, выгравированных на лезвии парасхитского ножа обнаруженного в Гизе.

Глава 1

Древний Египет, плато Гиза

Караван дошел до Гизы без приключений. Старый опытный караванщик не стал спрашивать Иннокентия Павловича, что тот собирается делать, посерди пустыни с верблюдами гружеными добром. Получив вторую часть своей оплаты, как и было, оговорено ранее, он двинулся дальше со своим караваном растянувшимся чуть ли на полкилометра. Про себя караванщик решил, что, скорее всего у этих людей какие-то дела с разбойниками, тем более, что их на него вывели базарные воры.

Впрочем, это был не его дело, он водил караваны, а не занимался тем, что грабил их. Караванщик прекрасно понимал, что если бы не было многочисленных разбойничьих шаек, терроризировавших пустыню, купцам не было бы нужды сбиваться в караваны и щедро оплачивать и ему и другим караванщикам их услуги. Если бы не было разбойников, тогда любой купец мог бы преспокойно в одиночку разъезжать по пустыне, не опасаясь того, что его товары разграбят, а его самого продадут в рабство. Кроме того, грабители устраивали налеты не на все караваны. Те караванщики, что были посмышленее, заблаговременно платили, что-то вроде налога главарям, чьи банды орудовали на той территории, по которой пролегал караванный маршрут. Но так как разбойничьих шаек за последнее время расплодилось во множестве, это не всегда помогало.

Друзья терпеливо дождались, когда за горизонтом исчезнет последний всадник из охраны, ехавший в хвосте каравана. Лишь после этого они двинулись в сторону видневшихся вдалеке трех огромных пирамид. По мере приближения к ним становился, виден их реальный пугающий размер.

— Обратите внимание, — восхищенно воскликнул Иннокентий Павлович, останавливаясь, — что внешняя обшивка из шлифованного песчаника на пирамидах уже отсутствует! Это опровергает традиционную датировку их постройки и сдвигает ее еще, как минимум на два-три тысячелетия назад!

— Какая прелесть! Но если мы и дальше будем торчать посреди пустыни столбиками, словно глупые суслики, мы определенно, отыщем проблем! — остудила его археологический пыл Ольга.

— Нужно ехать! — поддержал ее Абу, нервно оглядывая горизонт. — Разбойников много, а нас мало.

— А кто спорит-то? — искренне возмутился Иннокентий Павлович, в котором так не к месту вдруг проснулся профессор кафедры древней истории и всадив пятки в бока своего верблюда погнал того мелкой рысью вперед.

Памятуя о том, что было сказано в папирусе, найденном Абу, они не поехали к самим пирамидам, а сразу свернули к Большому Сфинксу. К несказанному удивлению Иннокентия Павловича гигант, высеченный из песчаника, не был занесен песком, а выглядел так словно территорию вокруг него каждое утро мели дворники. Лицо исполинской статуи, в отличие от ее растиражированных по всему свету изображений, было все еще цело. Время и уникальный климат египетской пустыни берегли его для безмозглых Наполеоновских канониров.

— Если память мне не изменяет, Некра прочитал в папирусе что-то о загадке? — повернулась Ольга к Иннокентию Павловичу. — Что это может быть за загадка?

— Фи, барышня, стыдно! — скривился ехидный старик. — Это знает любой даже самый дремучий пятиклассник! Сенсей, скажи!

— Кто утром ходит на четырех, днем на двух, а вечером на трех ногах? Ответ — это человек. Ребенком он ползает на четырех, в период расцвета ходит на своих двоих, а став стариком опирается на палку. Годится для тупого пятиклассника? — покосился Сенсей на Иннокентия Павловича.

— Входа нет нигде! — подъехал к ним Абу, который к тому времени уже успел несколько раз объехать огромную статую.