Сфинксы северных ворот

Ей пришлось вернуться по уже известной тропинке и снова дойти до обитаемых мест. Стоя на главной аллее, неподалеку от развалин замка, Александра беспомощно оглядывалась. «Кости стали находить, когда взялись копать канавы под дренаж… Значит, разбросаны останки были по местам, которые уже осушены и обихожены. Вряд ли их растащили по всему парку, хотя могло быть и такое… Толпа в гневе способна на многое! Но логично предположить, что массово находить кости стали в непосредственной близости от склепа. Где же он? Неподалеку от коттеджа или на самой окраине парка?…»

Она брела по аллее, время от времени подчиняясь зову какой-нибудь боковой дорожки, бегущей вдаль, между деревьев и кустарников, насажденных уже не руками садовников, а самой природой, двести лет царившей в парке.

Когда-то парк, предположила Александра, был регулярной планировки, так называемой французской. В этом ее убеждала прямизна рассекающей его главной аллеи, правильная форма огромного мощеного двора, обширные лужайки по бокам развалин замка. Прежде там, несомненно, располагались газонные или «кружевные» партеры, с тщательно подстриженными и математически точно расположенными тисовыми деревьями или самшитом. Цветной гравий и песок, цветочные клумбы — все это должно было представлять чудесное зрелище, самый эффектный вид на которое открывался из верхних окон не существующего нынче замка.

«Конечно, парк был регулярным! — Вернувшись на центральную аллею, Александра бросила взгляд в сторону развалин замка, отчетливо видневшихся в конце перспективы. — Вот главная ось, она проложена перпендикулярно фасаду бывшего дома. По ту сторону фасада, ровно напротив, — центральный въезд и площадка. Значит, по мою сторону перспектива оси должна простираться до своего логического завершения — до горизонта или до архитектурного сооружения…»

Старые деревья центральной аллеи, высаженные через одинаковые промежутки, несомненно, были некогда подстрижены на равной высоте. «Либо, что куда забавней, садовники их стригли по убывающей, — предположила художница, — все ниже и ниже, по мере удаления от замка. Вероятно, из-за этой уловки в те времена аллея казалась поистине колоссальной длины! Стоя в ее начале, никак нельзя было предположить, какой она окажется в конце, хотя, казалось, аллея просматривалась до последнего шага…» Эти забавные игры с перспективой, практиковавшиеся создателями регулярных садов, когда-то занимали внимание Александры, как занимали ее вообще все иллюзии, которыми склонно было тешить себя человечество. Сейчас деревья вольно разрослись, их четкая прежде линия была разбита порослью, которую в дальнем конце парка еще не до конца расчистили.

«Забавно, — думала она, невольно поддаваясь очарованию этого безлюдного места, которым, казалось, навсегда завладели птицы и солнечные лучи. — Когда-то ландшафтным архитекторам мало было просто соблюсти геометрию — они стремились целиком поработить природу, улучшить ее. А улучшить в ту славную эпоху абсолютной монархии и больших империй значило создать иллюзию увеличенных расстояний. Чем огромнее казался парк, длиннее аллеи, бесконечнее самшитовые боскеты — тем лучше! По идее, стоя здесь и глядя вдаль, я должна упираться взглядом прямо в горизонт, туда, где восходит солнце. Ось перспективы идет с запада на восток. Парк расположен на плоской равнине, склонной к заболачиванию, как и Версаль. Ничто не может задержать взгляд… Для регулярного парка — идеальное место!»