Сфинксы XX века

Я сейчас говорю не о волнениях, связанных с судьбой экспериментов или испытаний. Нет. В историю создания вакцин вписаны более трагические страницы. В 30-х годах нашего столетия Кальметту — создателю противотуберкулезной вакцины — пришлось пережить скорбное известие о смерти 66 детей, умерших вскоре после прививки им вакцины БЦЖ — вакцины Кальметта — Герена. Это произошло в немецком городе Любеке. Специальная комиссия установила, что детям по ошибке ввели не вакцину, а истинных неослабленных возбудителей туберкулеза. Комиссия оправдала ученого, но еще много лет отношение к вакцине и ее создателю было настороженное.

Нечто подобное пришлось пережить американскому вирусологу Солку — создателю одной из первых вакцин против полиомиелита. Вакцина, предложенная Солком, представляла собой взвесь убитых формалином вирусов. Солк, подобно Дженнеру, сразу же стал знаменит, однако история с БЦЖ повторилась… Фирма, заинтересованная в прибылях, без ведома ученого сократила сроки обработки возбудителя, чтобы увеличить выброс на рынок спасительной вакцины. И прививки стали приносить смерть. Как и в случае с БЦЖ, это на несколько лет затормозило внедрение прививок против полиомиелита в медицинскую практику.

Наука, преодолевая трудности, терпя временные поражения, всегда в конце концов выходит победительницей. Посмотрите на список побежденных болезней и постарайтесь представить, сколько труда и надежд, разочарований и ошибок, подлинного героизма, неудач и подвигов кроется за каждой такой победой. Создание каждой вакцины — это волнующая повесть. Почитайте Поля де Крайфа «Охотники за микробами», А. Шарова «Против смерти» или Г. Глязера «Драматическая медицина», познакомьтесь с жизнью Пастера, Мечникова, Минха, Мочутковского, Заболотного. Подумайте о том, что люди, создающие вакцины, все время имеют дело со смертоносными невидимыми микробами. Они держат их в руках, они должны знать их характер.

Вот Пастер, насасывающий ртом с помощью простой стеклянной трубочки слюну бешеной собаки. Вот Заболотный и Савченко, сознательно заражающие себя холерой, чтобы проверить эффективность созданной ими вакцины. Вот Минх, Мечников, Мочутковский, прививающие себе возвратный тиф, чтобы изучить болезнь. Вот саратовский профессор Берлин, умирающий от чумы, которой заразился во время работы в лаборатории. Вот письмо доктора Деминского: «Джанбек, д-ру Клодницкому. Я заразился от сусликов легочной чумой. Приезжайте, возьмите добытые культуры. Записи все в порядке. Остальное все расскажет лаборатория. Труп мой вскройте, как случай экспериментального заражения человека от сусликов. Прощайте. Деминский».

Сколько хладнокровия и любви к людям, сколько простоты, мужества и отваги!

Имена героев науки можно перечислять бесконечно. Но среди микробиологов, инфекционистов, иммунологов их особенно много. Их подвиги особенно благородны, потому что несут человечеству здоровье, сохраняют жизнь тысячам людей.

Инерция мышления

Размышляя о возможном, люди пользуются примерами прошлого и предвосхищают будущее с воображением, занятым прошедшим. Этот путь рассуждений часто является ошибочным, так как реки, вытекающие из истоков природы, не всегда укладываются в старые русла.

Френсис Бэкон

Что может быть подвижнее мысли? Что может столь резко менять свое направление, доказывая безынерционность? В одно мгновение мысль может оказаться у каналов Марса, в глубинах океанов на Земле, промчаться по картинам жизни динозавров и унестись на сотни лет вперед. И вместе с тем задумались ли вы, что мы привязаны к привычным мнениям, суждениям, понятиям?

Что может быть бурнее и безынерционнее, чем мысль писателя-фантаста! Фантаст легко придумает, как при помощи анабиоза законсервировать человека на века и тысячелетия. Легко может заключить планету в ракету или переделать планету в ракету и погнать ее в другую галактику. Фантаст может создать мужчину из хлора, кремния и плавиковой кислоты и соединить с женщиной из водорода, кислорода и воды. Нет преград для мысли фантаста. Она мгновенно меняет направления. Но… Мысль фантаста почти всегда привязана к современным знаниям, современным успехам науки. И без инерции она меняет направления лишь вслед за новым научным достижением.

Вспомним Жюля Верна. Какие сногсшибательные идей! И на Луну, и под воду, и в воздух. Но все эти достижения все-таки из того, что было известно науке. На Луну — из пушки, под воду уходит электрический корабль, в воздухе либо воздушные шары, либо корабли, похожие на морские лайнеры того времени.