Сгинувшие

Брайан Хоуэлс не был дома почти десять лет, и когда ехал по Сентрал-Вэлли [14], больше всего его поразило, что долина почти не изменилась, тогда как Южную Калифорнию узнать было нельзя. Более того, Брайану показалось, что долина стала даже меньше. Здесь не было никаких признаков типовых домов и кондоминиумов, построенных в испанском стиле и выкрашенных в розовые и персиковые тона, тянущихся на десятки миль; здесь не было ни новых полей для гольфа, ни бульваров для прогулок на свежем воздухе. Только грязные олеандры и эвкалипты, выстроившиеся вдоль приходящих в упадок автострад, да попадающиеся время от времени скопления ресторанов, парковок для грузового транспорта и промышленных зданий, имеющих отношение к сельскому хозяйству. В тот год, когда он покидал родные пенаты, все это активно использовалось, а сейчас было брошено на произвол судьбы. Казалось, что и так немногочисленное население значительно сократилось – фермерские хозяйства разорялись, а молодежь уезжала в города на юге.

Брайана все это мало трогало. Для него было что-то успокаивающее в месте, которое оставалось надежным и неизменным и которое не росло постоянно и не менялось в угоду фальшивому божеству под названием Прогресс. Пыльные вымирающие фермерские поселки вселяли в него странную уверенность, и он радовался, что решил посетить город своего детства.

Брайан проехал мимо облезлого рекламного щита с информацией о местном дилерском центре Форда. Он жил в округе Ориндж [15] с момента окончания колледжа, и хотя мать приезжала к нему несколько раз, праздники они проводили в доме его сестры Джиллиан в Сан-Диего, то есть Брайан не был в Бейкерсфилде с того самого времени, когда тем летом получил стипендию и покинул городишко после окончания средней школы. В какой-то степени столь долгое отсутствие было связано с большой загрузкой по работе. У Брайана было два выходных в неделю, но они редко выпадали подряд, к тому же ему всегда приходилось быть наготове. Не говоря уже о том, что на его раздолбанной машине вряд ли можно выбраться за пределы Южной Калифорнии. Но теперь, проработав три года в «Реджистер» и имея две престижные журналистские премии, Брайан получил приглашение работать в «Лос-Анджелес таймс». У него появилась свободная неделя между увольнением из «Реджистер» и выходом на работу в «Лос-Анджелес таймс», и он спонтанно решил взять напрокат машину, поехать к матери и провести с нею несколько дней. Когда он позвонил сестре и сказал об этом, та тоже вызвалась приехать со всем своим семейством. Брайан вежливо дал ей понять, что хочет побыть с матерью один. Он чувствовал, что ему это необходимо.

И все потому, что, если по правде, в Бейкерсфилде он не показывался не только из-за загруженности по работе. Просто это оправдание выглядело вполне реальным, и ему было легче думать, что это и есть единственная причина, но на самом деле именно он всегда настаивал на том, чтобы семья собиралась в доме Джиллиан, именно он приглашал мать к себе всякий раз, когда она пыталась заманить его в родной дом, и это он создавал для нее такую атмосферу у себя дома, что она не могла дождаться, когда сможет вернуться к себе.

Он что, избегает собственной матери? Или своего родного города? Или и то и другое? У Брайана не было ответов на эти вопросы. Но он был настроен выяснить это – и решить проблему раз и навсегда.

Бейкерсфилд, как обычно, был затянут смогом. Очертания бетонных мостиков, перекинутых через осевшее шоссе, были размыты в этой белесой дымке. «В Бейкерсфилде погода бывает двух типов, – шутила обычно его сестра, – или смог, или туман». И в этом было свое рациональное зерно, так что, съехав с главного шоссе и повернув направо, Брайан включил кондиционер, потому что из-за смога у него начали слезиться глаза.

Мать все еще жила в их старом доме. Поле на углу улицы теперь превратилось в участок под застройку, птичья ферма старины Мёрфи на другой стороне дороги исчезла, и ее место занял тупик с комплексом нераспроданных коммерческих зданий. В Южной Калифорнии (или в ЮКал, как должен был говорить Брайан, став сотрудником «Таймс») тот факт, что он родился и вырос в Бейкерсфилде, вызывал уважение. Связь города с именами Бака Оуэнса и Мерла Хаггарда [16], которые являлись настоящими иконами для людей, не слушающих музыку кантри, придавала Брайану вес в псевдокультурной среде. Хотя, по правде говоря, городишко был грязноват, и жили здесь представители низов среднего класса – в оштукатуренных и разрисованных граффити домах с заросшими сорняками дворами, обнесенными изгородями из шлакоблоков. Центр представлял собой беспорядочное нагромождение деловых зданий, среди которых попадались грязные бензозаправки и заведения быстрого питания. Брайан отчетливо вспомнил, почему в молодости ему так не терпелось уехать отсюда.