Сговор диктаторов или мирная передышка?

Более года тому назад Вашею волею и волею фюрера были пересмотрены взаимоотношения между Германией и Советским Союзом и поставлены на совершенно новую основу. Я думаю, что решимость достичь соглашения между нашими двумя странам, возникшая благодаря сознанию, что жизненные пространства наших народов соприкасаются без необходимости сталкиваться, и поведшая затем к разграничению обоюдных сфер интересов и к заключению германо-советских договоров о ненападении и дружбе, оказалась полезной для обеих сторон.

Я убежден в том, что последовательное продолжение такой добрососедской политики и дальнейшее углубление политического и экономического сотрудничества также и в будущем будут иметь все более благотворные последствия для обоих великих народов. Германия, во всяком случае, к этому готова и полна решимости. Мне кажется, что при такой целеустановке непосредственный контакт между ответственными лицами обеих стран имеет особое значение. Я даже думаю, что такого рода личный контакт, выходящий за рамки обычных дипломатических отношений, при авторитарных режимах, как наши, является время от времени неизбежным. Поэтому я хотел бы сегодня ретроспективно вкратце остановиться на том, что произошло со времени моего последнего приезда в Москву и, учитывая историческое значение этих происшествий, дать Вам в связи с обменом мнений, состоявшимся между нами в прошлом году, обзор политики, которую проводила Германия в течение этого отрезка времени. То обстоятельство, что Англия, верная издавна преследуемой ею политике, построила всю свою военную стратегию в надежде на расширение войны, было осознано нами еще по окончании польской кампании и подтверждено известиями, накоплявшимися в течение зимы. Предпринятые в течение 1939 года попытки привлечь Советский Союз в военную коалицию против Германии уже ранее указывали в этом направлении. Они были расстроены заключением германо-советского соглашения. Впоследствии позиция Англии и Франции по отношении к советско-финскому конфликту лежала в той же плоскости.

Весной 1940 года эти тайные намерения обнаружились явно. Это было началом активной фазы английской политики, направленной к распространению войны на другие народы Европы. Первым объектом после окончания советско-финской войны была избрана Норвегия. Занятием Нарвика и других опорных пунктов в Норвегии преследовалась цель отрезать Германию от подвоза руды и, помимо этого, создать в Скандинавии новый фронт для оттягивания сил. Только своевременно принятым германским руководством мерам и быстрым ударам наших войск, выгнавших англичан и французов из Норвегии, следует приписать, что вся Скандинавия не превратилась в театр военных действий.

Несколько недель спустя эта англо-французская игра должна была повториться в Голландии и Бельгии. И здесь Германии, благодаря решающим победам ее армий удалось в последний час предотвратить удар, который англо-французские армии намеревались произвести против Рурской области и о котором мы незадолго до этого получили сведения. Даже во Франции, называемой "шпагой Англии на континенте", большинству французов теперь стало ясно, что их страна, в конечном счете, должна была истечь кровью только в качестве жертвы этой традиционной английской человеколюбивой политики. Что же касается современных властителей Англии, объявивших Германии войну и этим ввергнувших британский народ в несчастье, то они, в конце концов, сами оказались бессильными скрыть свою традиционную британскую политику и вытекающее из нее неуважение своих собственных союзников. Когда судьба обратилась против них самих, отпали все их лицемерные уверения. С чисто английским цинизмом они вероломно изменили своим друзьям. Более того, чтобы спасти самих себя, они срамили своих бывших союзников, а затем даже открыто выступили против них с оружием в руках. Названия, как Андалскес, Дюнкирхен[273], Оран, Дакар, являются — мне кажется — достаточными, чтобы разъяснить миру ценность английской дружбы. Но и мы, немцы, при этом обогатились опытом, а именно, что англичане не только бессовестные политики, но и плохие солдаты. Наши войска громили англичан везде, где последние вступали с ними в бой. Германский солдат всюду показал свое превосходство.