Сговор остолопов

Я не ощущаю к тебе большого сочувствия. Ты закрыл свой разум как любви, так и обществу. В настоящий момент каждый час моего бодрствования посвящен вспомоществованию моим чрезвычайно увлеченным друзьям в поиске денег на дерзкий и потрясающий фильм о межрасовом браке, который они собираются снимать. Хоть это и будет низкобюджетная картина, сам сценарий под завязку полон тревожных истин, самых чарующих тональностей и ироний. Его написал Шмуэль, парень, которого я знаю еще со времен Тафтской средней школы. Шмуэль также сыграет в картине мужа. На улицах Гарлема мы нашли девушку на роль жены. Она настолько реальная, витальная персона, что я сделала ее своей ближайшей подругой. Я постоянно обсуждаю с ней ее расовые проблемы, вытягивая их из нее, несмотря даже на то, что ей не хочется их обсуждать, – и могу сказать, что она пылко ценит эти диалоги со мной.

В сценарии также есть мерзкий реакционный негодяй, ирландский домовладелец, отказывающийся сдать квартиру паре, которая к этому времени уже сочлась узами в такой скромной Культурно-Этической церемонии. Домовладелец живет в маленькой комнатке-утробе, стены которой увешаны портретами Папы и тому подобного. Иными словами, зрители без труда поймут его, стоит им бросить на комнату единственный взгляд. На роль домовладельца мы еще никого не нашли. Ты, разумеется, фантастически для нее подойдешь. Видишь ли, Игнациус, если б ты только решился перерезать пуповину, связывающую тебя с этим застойным городом, с этой твоей матерью, с этой постелью, ты мог бы оказаться здесь с такими возможностями, как эта. Тебя интересует подобная роль? Заплатить много мы не сможем, но переночуешь у меня.

Вероятно, я сама для звуковой дорожки сыграю на гитаре немного настроенческой музыки или музыки протеста. Надеюсь, нам в конце концов удастся перенести этот великолепный проект на пленку, поскольку Леола, эта невероятная девушка из Гарлема, начинает доставать нас по поводу своего жалованья. Я уже выдоила из папаши 1000 долларов, но он подозрительно (как обычно) относится ко всему нашему предприятию.

Игнациус, я достаточно долго потакала тебе в нашей переписке. Не пиши мне больше, покуда не вольешься в жизнь. Ненавижу трусов.

М. Минкофф

P. S. Напиши также, не хочешь ли сыграть домовладельца.

– Я проучу эту оскорбительную профурсетку, – пробормотал Игнациус, швыряя программу художественного театра в огонь, разведенный под кастрюлькой с рагу.

Четыре

I