Сговор остолопов

— Вы должны что-то сделать, — лаконично сообщила конфетная женщина управляющему. — Сегодня он хуже обычного.

Управляющий вздохнул и направился по проходу к тому месту, где Игнациус бормотал себе под нос:

— О мой Бог, их языки, должно быть, облизывают все коронки и гнилые зубы друг друга.

ТРИ

Игнациус проковылял по кирпичной дорожке к дому, мучительно преодолел ступеньки и позвонил. Один из стеблей засохшего банана давно издох и окоченело рухнул на капот «плимута».

— Игнациус, дуся, — вскричала миссис Райлли, открыв дверь. — Что с тобой? Ты как при смерти.

— Мой клапан захлопнулся в трамвае.

— Боже-Сусе, заходи скорей в тепло.

Игнациус с несчастным видом прошаркал в кухню и плюхнулся на стул.

— Инспектор отдела кадров в этой страховой компании отнесся ко мне весьма оскорбительно.

— Тебе не дали работу?

— Разумеется, мне не дали работу.

— Что случилось?

— Я бы предпочел не обсуждать этого.

— А в другие места ты ходил?

— Очевидно, что нет. Неужели состояние, в котором я пребываю, адекватно воздействует на потенциальных работодателей? Мне хватило здравого смысла вернуться домой как можно скорее.

— Ну не грусти, дуся, не грусти.

— «Грустить»? Боюсь, я никогда не «грущу».

— Ну, не будь таким гадким. Тебе дадут славную работу. Ты же только несколько дней по улицам ходишь, — сказала мать и посмотрела на него. — Игнациус, а когда ты с инспэктыром разговаривал, ты эту шапочку снимал?

— Ну разумеется, нет. Контора отапливалась недолжным образом. Понятия не имею, как работникам компании удается остаться в живых после пребывания в такой стуже каждый день. К тому же, там висят эти флюоресцентные трубки, поджаривающие им мозги и лишающие зрения. Мне все жутко не понравилось. Я пытался объяснить всю неполноценность этого заведения инспектору отдела кадров, но он казался довольно безразличным. И вообще был настроен весьма враждебно. — Игнациус испустил чудовищную отрыжку. — Тем не менее, я же говорил вам, что так все и выйдет. Я — анахронизм. Люди это осознают и презирают меня.

— Господи-Сусе, дуся, да держи ж ты хвост пистолэтом.

— «Держать хвост пистолетом»? — свирепо переспросил Игнациус. — Кто удобрял ваш разум этим неестественным мусором?

— Мистер Манкузо.

— О мой Бог! Мне следовало догадаться. Он что — может служить примером того, как «держать хвост пистолетом»?

— Послушал бы ты все, что с бедняжкой в жизни приключилось. Слышал бы, как сержан у него на учаске старается…

— Довольно! — Игнациус заткнул одно ухо и грохнул кулаком по столу. — Я не желаю слышать больше ни единого слова об этом субъекте. На протяжении столетий именно манкузо этого мира развязывали войны и разносили болезни. И вот дух такого пагубного субъекта поселяется у меня в доме. Да он стал вашим Свенгали [Зловещий гипнотизер из романа Джорджа дю Морье «Трильби».]!

— Игнациус, возьми себя в руки.

— Я отказываюсь «держать хвост пистолетом». От оптимизма меня тошнит. Это извращение. Со времен грехопадения должный удел человека во вселенной — удел страданий.

— А я вот не страдаю.

—  Страдаете.

— Нет, не страдаю.

— Нет, страдаете.

— Игнациус, я не страдаю. Если б я страдала, я б тебе так и сказала.

— Если бы я разгромил чужую частную собственность, находясь в состоянии интоксикации, тем самым швырнув свое дитя на растерзание волкам, я бил бы себя кулаками в грудь и вопил. Я бы каялся, пока не сбил в кровь колени. Кстати, какую епитимью наложил на вас священнослужитель за ваши прегрешения?

— Три Славья-Марии и Отче-Наш.

— И это всё? — возопил Игнациус. — А вы сообщили ему, что наделали, прервав критически сущностную работу изрядного великолепия?

— Я сходила к исповеди, Игнациус. Сказала отцу про все. Он грит: «Не похоже, чтоб вы тут виноваты были, милочка. Похоже, вас просто немного на мокрой улице занесло.» Поэтому я ему и про тебя сказала. Я грю: «А мальчик мой грит, что это я не даю ему писать в тетрадках. Он этот рассказ уже почти пять лет пишет.» А отец грит: «Вот как? Ну, мне кажется, это не столь важно. Скажите ему, что хватит дома сидеть, пускай на работу идет.»

— Не удивительно, что я не могу поддерживать Церковь, — проревел Игнациус. — Да вас следовало бичевать прямо в исповедальне.

— А завтра, Игнациус, ты пойдешь попробываешь в каком-нибудь другом месте. В городе целая куча работы. Я тут с мисс Мари-Луизой разговаривала, старушка эта, которая у Джермана работает. Так у нее брат-линвалит, с наушником ходит. Ну глуховатый вроде, понимаешь? Так он себе хорошей работой устроился, на заводе «Доброй Воли».

— Возможно, мне следует попытать судьбу там.

— Игнациус! Они ж только слепых туда берут, да дурачков всяких — веники вязать и все такое.

— Я убежден, что эти люди окажутся приятными сотрудниками.

— Давай в дневной газете поглядим. Может, там славная работка найдется.

— Если я должен вообще завтра выходить, то уж не собираюсь покидать дом в столь ранний час. Все время, пребывая сегодня в центре города, я ощущал себя дезориентированным.

— Дак ты ж и вышел-то после обеда.