Ш из Б 2 (СИ)

— Скучный вы человек, товарищ старший лейтенант, — цыкнул зубом Рыжков. — Скучный и приземленный! От жизни нужно брать все, что можно. Сам знаешь, завтра может где-нибудь в бурьяне догорать будем. Так чего теряться-то? Вмазал, — Прорва щелкнул себя по кадыку, — поплясал, повалял какую-нибудь сговорчивую бабенку в травушке-муравушке, да и день не зря прожит, есть что вспомнить.

— Вали уже, творческая личность, не то Шварца натравлю! — отмахнулся от него Дивин. Кот, услышав свое имя, приподнял голову и вопросительно глянул на хозяина, будто спрашивая, что нужно сделать.

— Пойду я, в самом деле, — опасливо отодвинулся от него Прорва. — Зверюга у тебя бешеная, ишь фарами своими сверкает!

Экспат проводил Рыжкова внимательным взглядом. Хороший парень, Прорва, только учиться совсем не хочет. Так, пообтесался малость, нахватался по верхам и думает, что больше и не нужно. А воевать требуется с толком. Вот, немчура, как ни относись к ним, отличные профессионалы и дело свое туго знают. Молодняк свой в бой сразу не бросают, натаскивают потихоньку, учат. А у нас? Методических рекомендаций по вводу новичков в строй практически нет, учебных самолетов днем с огнем не отыскать, командиры зачастую просто не понимают, что новичкам требуется давать знания в комплексе, а не разбивать их на отдельные составляющие. Кстати, об обучении!

— Вы там не заснули, часом?

Двое летчиков, сидящих в дальнем углу палатки, оторвались от разложенных перед ними карт.

— Что вы, товарищ старший лейтенант, как можно! — отозвался один из них, маленький юркий кореец Леня Ким. — Грызем гранит науки, как полагается.

Его товарищ, сержант Болдырев, ядовито улыбнулся, но промолчал. Мутный тип, неприятный. Экспат знал, что этот субчик на фронте не новичок. Но в первом же боевом вылете умудрился заблудиться, сел в нашем тылу, думая, что находится на территории, занятой немцами. Сжег самолет и добирался домой пешком. Ему поверили, дали новую машину. Но во втором вылете он опять оторвался от группы, улетел черт знает куда, да еще потащил за собой прицепом другого неопытного пилота. В итоге они сели на брюхо после того, как закончилось горючее, серьезно повредили штурмовики. После этого Болдырева отдали под трибунал, где ему впаяли шесть лет. Но позволили искупить вину кровью и отправили в полк майора Хромова, разжаловав в сержанты. Обычное дело на войне. Другой вопрос, что Дивин совершенно не верил в случайность произошедшего с этим типом. Чувствовалась в нем какая-то гнильца. Смотрит исподлобья, к учебе относится с прохладцей, то и дело норовит втихаря выпить. Да и летчики стали подмечать, что кое-какие вещи начали пропадать. За руку сержанта пока не поймали, но грешили именно на него.

— И как успехи? Готовы совершить теоретический полет? — Старший лейтенант поднялся со своего топчана и подошел к пилотам поближе. Взял от стола табурет и уселся рядом с ними.

Сегодня Дивин задал молодым летчикам попробовать проложить на «немой» карте, где отсутствовали названия населенных пунктов, маршрут в любом направлении, называя при этом расстояния, примерные курсы и наименования всех обозначений.

Ким честно шуршал картой, с помощью штурманской линейки наносил карандашом отрезки маршрута от одного найденного им населенного пункта к другому, отмечал курсовые углы, расстояния и время полета, обводил красным цель полета.

А вот Болдырев, судя по всему, даже не начинал ничего делать. И сейчас нагловато посматривал на комэска, преспокойно покуривая. В глазах сержанта легко читался вызов. Дескать, плевал я на твои приказы. Интересно, это он такой глупый или задумал что-то?

— Можно мне? — по ученически поднял руку Ким.

— Валяй, — усмехнулся Григорий.

Кореец отвечал бойко и уверенно. Чувствовалось, что материал он проработал на совесть.

— Молодец, — остановил его экспат. — Скажи, а что такое боевой самолет?

— Самолет есть машина, предназначенная для доставки комплекта оружия к месту боя и обеспечения применения этого оружия по назначению! — Ким торжествующе улыбнулся.

— И снова молодец, — похвалил его Дивин. — А теперь вы, товарищ сержант.

Болдырев скривился и нехотя выдавил:

— Не могу, живот вдруг прихватило. Можно, я в санчасть схожу?

— О, как! — удивился Григорий. — Никак переел за ужином, бедняжка? Я смотрю, ты за стол-то с ложкой в первых рядах, а к самолету вразвалочку последним. И теория тебя ну совсем не привлекает.

Сержант прищурился и смерил комэска нехорошим взглядом. «Попадешься ты мне!» — читалось в водянистых, слегка навыкате мутно-серых глазах.

— Так я пойду?

— Проваливай, «обтекатель»!

Болдырев вздрогнул. Еще бы, «обтекателями» в авиации с иронией называли обслуживающий персонал, людей нелетающих. И услышать подобное пилоту было весьма обидно.

— Ладно, будет и на нашей улице праздник! — с угрозой в голосе произнес сержант, поднялся со своего места и направился к выходу из палатки, едва не подметая пол планшетом, что болтался на длинных, по последней моде, ремешках.