Ш-ш-а...

– Помню, что говорил. Только не строй из себя лошадиную задницу, повторяя каждые две секунды. Вставь сначала, потом посередине, потом еще разок, когда мы кончим дело. Вот как делается. Тогда будет уважительно.

– Как узнать, где середина?

Он схватил себя за челку, резко дернул.

– Почему эти – кто они там такие – за тобой бегают? Должен сказать, трудновато поверить.

–  Действительнотрудно. Дело в том… слушайте, я, пожалуй, не хочу рассказывать.

– Ты под арестом. Меня не волнует, чего ты хочешь, а чего не хочешь, если, конечно, не хочешь загреметь в тюрьму. Хочешь? Потому что это, так или иначе, может случиться. Желаешь поспорить на деньги, случится или не случится, тогда давай играй со мной в игры.

– Эти… девушки мне платили за то… ну, вы знаете.

– Нет. Не знаю. За что?

– За то… что я с ними спал.

– За что?…

Из его рта начали вырываться вулканические взрывы смеха, подняли в воздухе клубы пыли, и не прекращались, а становились все громче, пока не показалось, что постройка сейчас содрогнется, развалится на части. Не совсем прекратившись, возобновились и продолжались еще добрых две минуты.

Наконец, Фоли сказал:

– Марти, черт побери, что там тебе сказал этот парень?

– Он… сказал… Господи, я сейчас даже и повторить не могу. Потом… объясню.

– Нельзя, чтобы это осталось между нами? – шепнул я.

– Между нами… – Он снова захохотал, потом совладал с собой. – Парень, это мой партнер. То, что знаю я, должен знать и он. В любом случае не беспокойся. Кроме нас с ним, никто не поверит, а может быть, и мы тоже. Этонадо видеть собственными глазами.

– Рад, что это вас позабавило.

– Значит, – сказал он, – девушки гнались за то – бой.Почему?

– Я сказал, что больше не хочу иметь с ними дело.

– А они не сдаются?

– Нет. Бегают за мной по всему городу как ненормальные.

Он хрустнул костяшками пальцев.

– Господи, голова идет кругом. Никогда не слышал ничего подобного.

– Это чистая правда.

Он почесал в затылке.

– И сколько… Господи помилуй… сколько они тебе платили?

– Я получал пятьдесят.

– А остальное кто?

– Этого я вам никак сказать не могу.

– Тогда поехали в окружную тюрьму.

По-прежнему натыкаюсь на ту же кирпичную стену.

– Знаю только имя – Шантиль.

– Шантиль?

– Так она назвалась.

– Значит, у тебя и сутенер имеется? Причем женщина?

– Наверно.

– Глядя на этих девушек, интересно, как тебе вообще удавалось… Ну ладно. Думать даже не хочется.

– Насчет одной я даже не уверен, что она такое.

– Меня сейчас стошнит.

– А я, по-вашему, как себя чувствовал?

Марти подался вперед, глядя в стол.

– У тебя есть… За тобой кто-то присматривает?

– Фактически нет.

– У тебя есть опекун? Или живешь в каком-нибудь специальном доме?

– В квартире. Не совсем похоже на дом.

– Родители поблизости?

– Мама только что умерла, а жила далеко. По крайней мере, я так думаю.

– Не знаешь, где жила твоя мать?

– Всегда знал, а потом она переехала, так и не сообщила куда.

– Значит, мама… от тебя сбежала?

– Ну, не совсем. После того, как выгнала меня из дома.

– А родные есть?

– Тетя Мисси. Она мне и сообщила про маму. Но живет в Денвере.

– Думаешь, что и мама твоя там жила?

– Сомневаюсь. Тетя Мисси написала бы. Наверно, сама от кого-то другого узнала.

– Даже не поедешь на похороны матери?

– Как же я поеду, не зная куда?

– Ясно.

Марти встал и направился к столу Фоли.

– Этим девушкам нечего предъявить, – сказал Фоли.

– Это его подружки, – сказал Марти.

– Кто?

– Не важно. Ну, девочки, слушайте, повторять не стану. Оставьте мистера Пуласки в покое. Я хочу, чтоб вы к нему не подходили ближе, чем на пятьдесят ярдов. Не приставайте. Даже не заговаривайте. Если узнаю, что ослушались, притащу к судье, получу ордер на задержание. Следующая остановка – тюрьма. Поняли?

Они кивнули.

– Тогда идите, – сказал Марти. – Проваливайте к чертям.

Они медленно встали, направились к двери. Прежде чем выйти, все на меня оглянулись и подмигнули. Потом исчезли из моей жизни. Одна мысль о том, что больше я никогда не услышу их песню, пролилась на меня благодатным дождем.

Фоли сказал:

– Что за чертовщина тут происходит?

– Потом, – ответил Марти. – История долгая-долгая. Иди сюда, Рей.

Теперь он себя считает моим отцом. Надо по-прежнему называть его офицер или папа?

– Назови свой адрес.

Я назвал, гадая, зачем ему адрес.

– Дай мне обещание, что будешь держаться подальше от неприятностей. В первый раз я на тебя круто наехал, теперь лучше понял твои проблемы.

– Все почти прояснилось, офицер?

– Пока не говори «офицер». Я скажу, когда можно.

– Дело улажено?

– Сомневаюсь, Рей.

– Но…

– Пойми, это не телешоу. Часто смотришь телевизор, правда?

– Иногда.

– Смотришь, смотришь. Тебе никогда не казалось, что в жизни только и приходится увертываться от ударов, потом посмотришь телик, и все снова обретает смысл?

– Именно так мне и кажется.

– Научись отделять одно от другого. Иначе люди этим воспользуются в своих интересах.

– Хорошо.

– Запомнишь мои слова?

– Обязательно.

– Ладно, Рей. Можешь идти. Только отныне держись ближе к дому. Не рыскай по всему городу.

– Постараюсь.

Я пошел к двери.

– Рей, – окликнул он. – Теперь самый подходящий момент… Ну, сам знаешь.