Ш-ш-а...

– Никогда еще такого не делала с рок-звездой! Лежу и сам себе не верю. Слишком уж хорошо, так просто не бывает. Кто-то ее с меня сдернул, захлопали пробки шампанского, все захохотали, и я захохотал, крутя головой. Слышу звон бокалов и все хохочу, люди через меня перешагивают, а я думаю: вот это день! Самый лучший, какой может выпасть пар – ню на долю. Лежу и говорю:

– Всем спасибо. Спасибо, доброй ночи.

2

Адская ночь. Моя задница припаркована, как старый «шевроле», в переулке за баром Рея. Должно быть, поклонники взгромоздили меня на кучу коробок, что вполне разумно. Тем не менее я размыт, затуманен. Как только над головой проносятся птицы, в глаза солнце бьет. В ослепительном свете видятся картины, неотвязные лица. Ночь за пару секунд хлынула сквозь меня и исчезла. Голова превратилась в клубок сладкой сахарной ваты на деревянной палочке шеи, тело какой-то мальчишка гоняет по цирковой арене, размахивая руками, тыча пальцами, хохоча и покрикивая на клоунов и акробатов.

В утренней солнечной дымке является Джимми, сияя, как пенни с изображением Линкольна. Могу поклясться, что ростом он в девять футов, стоит надо мной, подбоченившись и посасывая зубочистку.

– Что теперь будешь делать, Рей Стиль? – спросил он.

– В каком смысле?

– Что дальше будет, черт побери, Рей Стиль?

– Нет, моя настоящая фамилия…

– Отныне и навеки ты Рей Стиль. Только на этом история не кончается, Рей.

– Просто хочу вернуться домой.

– В сортирную дыру? Представляю себе. За каким дьяволом ты туда так торопишься?

Я попытался подняться, коробки обрушились. Теперь он вырос до десяти футов.

– Знаю, о чем думаешь, – сказал Джимми. – Гадаешь: «Чем Джимми так дьявольски от меня отличается?» Правда? Гадаешь: «Почему я сижу на проклятых коробках, а старичок Джимми смахивает на вице-президента Соединенных Штатов?» Так?

– Мелькнула такая мысль.

– Разница между мной и тобой, Рей, – это разница между большим и маленьким «я». Понимаешь, о чем речь? Каким бы твое «я» ни было, в тебя его кто-то вложил. А все, что есть в «Я» Джимми, Джимми туда сам вложил. Поэтому я тут стою и смотрю сверху вниз на тебя.

– Да ведь ты же назвал меня Реем Стилем. Ты меня назвал рок-звездой.

– Угу, было дело вечером. А теперь посмотри на себя.

– Ну и что же мне делать?

Он постоял минуту, пылая как спичка. Голова запрокинулась. В пылу я увидел, что он смеется. Потом вытащил изо рта зубочистку, отшвырнул на сто миль в переулок. Перестал улыбаться. Взглянул на меня и сказал:

– Слышал когда-нибудь про Шарашку? Это такое секретное предприятие, где изготовляют жаргон для всей распроклятой страны. Звезды рэпа работают день и ночь, выдумывают всякое дерьмо. Что услышишь на улицах – все из Шарашки. Одно приживается, другое нет. То, что приживается, разносится по Соединенным Штатам, как холодный воздух из Канады.

– Ну а я тут при чем?

Над головой снова порхнули птицы. Я закрыл глаза, и на жарко – красном фоне по – прежнему видел силуэт Джонни с запрокинутой головой и отброшенную зубочистку, горевшую в воздухе, как шутиха из фейерверка.

– В Шарашке сроду не было белого парня вроде тебя. А если появится? Если ты будешь первым белым мальчиком, работающим в Шарашке? Старик, это уже кое-что. – Его очертания начали таять в красном свете. – Вот что я тебе скажу, Рей Стиль. Замолвлю за тебя словечко. Одна проблема: ты сам ее должен найти.

– Если ты знаешь, что она существует, то почему не знаешь, где именно?

– По-твоему, я похож на какого-нибудь долбаного поэта? Знаком кое с кем из ребят, которые там ишачат, только они не могут разгуливать и рассказывать каждому на планете, где находится эта чертова фабрика. Иначе туда начнет соваться каждый белый придурок в стране. Что тогда тебе останется? Поэтому просто ищи ее сам. Хотя она может быть где угодно. Ну, теперь мне надо убираться отсюда ко всем чертям. Тебе тоже советую. Иди домой, помойся, почистись и выходи на улицу.

Он протянул руку. Я дотянулся своей пятерней, но он со смехом отдернул ладонь.

– Скажи, что тебя прислал Джимми.

И я пошел домой, где хозяин стоял, как директор средней школы. Покачал головой, пробормотал:

– Не знаю, и знать не желаю.

Ну и на здоровье, подумал я. Почему тебе взбрело в голову, будто меня волнует, чего ты не желаешь знать, мать твою?

Вечер. Пора искать Шарашку. Я содрал с глаз веки, как шкурку с бананов, заметив тех самых болванов-мальчишек с автобусной остановки. Опустил глаза, подумал: исчезни, Рей Невидимка! – но они меня все-таки углядели.

– Эй, старик, помнишь жалкого сукина сына?

Я развернулся, направился в другую сторону.

– Эй, старик, чего когти рвешь? Сюда греби.

Я поскакал кроликом. Они со смехом затопали следом. Послышалось, как бег перешел на шаг.

Вскоре доносилось только хриплое дыхание.

– Чертовы сигареты, – просипел один мальчишка.

Другой сказал:

– Ладно, беги, обезьянья башка, мы с тобой все равно еще встретимся.

Голоса полетели по улице, растаяли в воздухе.

Проблема в том, что я забежал в один из кварталов, сплошь заколоченных досками, где даже никто не почешется зажигать фонари и распоследняя бродячая кошка представляет опасность.