Шабаш Найтингейл

С раннего утра в доме царила неописуемая суета. Опять откуда-то появилось очень много разных людей – все они стремились первыми поздравить жениха и его крестного Ричарда. В спальню к Деми тоже постоянно кто-то заглядывал, чтобы сообщить последние новости, принести что-то или просто поболтать.

Ровно в девять часов перед всеми участниками торжества одновременно появились праздничные буклеты, украшенные алыми узорами и переливающимися буквами. Деметра даже не представляла, сколько магических сил нужно было потратить на то, чтобы применить почтовые чары для пересылки сразу всем гостям. Вполне возможно, что Рубине в этом помог кто-то гораздо более могущественный. Например, Вильгельмина.

Так или иначе, в буклете содержалась вся необходимая информация – о свадебных традициях, плане мероприятия и рассадке гостей, а на самых последних страницах находился виш-лист со списком подарков. Как Деми узнала из прилагающейся сноски, подарки предлагалось дарить вплоть до окончания медового месяца – молодожены намеревались распаковывать их сразу по возвращении в Англию.

Она продолжила изучать буклет все то время, пока Рут укладывала ей волосы. До тех пор, пока их не отвлек появившийся в дверях и явно запыхавшийся дворецкий Гиллан.

– Миледи Рубина Вэлфорд требует, чтобы вы одолжили ей какое-нибудь свое украшение! – воскликнул он. – Дело не терпит отлагательств!

– Она так и сказала – требует? – приподняла брови Деметра и посмотрела на свою экономку. – Зачем ей нужно мое украшение?

– В буклете написано, мисс. Возможно, вы еще не дочитали до этого фрагмента, – мирно заметила Рут и, отложив горячие щипцы, указала на нужный абзац – его она, очевидно, успела прочитать, пока завивала ей волосы. – Старый викторианский стишок. На свадьбу невеста обязательно должна надеть «что-то старое и что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое, и положить серебряный шестипенсовик в туфлю»[11]. На счастье.

– Интересно, почему Алана не могла ей что-то одолжить, – проворчала Деми.

– «Взятое взаймы» обязательно должно быть памятным, от близкой родственницы, которая счастлива в браке или отношениях, – вполголоса пояснила Рут, наклоняясь к ее уху.

Почувствовав себя виноватой за свои слова – Алана уж точно не могла похвастаться «счастливыми» отношениями, – Деметра принялась торопливо размышлять насчет имевшихся у нее украшений. Любимым раньше был только кулон с топазом, но его она сильно испортила во время финальной битвы Пятидневной войны. Оставался только…

– Пошлите ей медальон Людвига и Антуанетты, – сказала она вслух. – Конечно, для них все тоже закончилось трагично, но ведь они были счастливы вместе когда-то? Других памятных украшений у меня нет.

После исчезновения Ордена Монтеры медальон все равно стал обычной бесполезной побрякушкой. А делиться золотыми сережками, подаренными ей Дорианом совсем недавно, она попросту не захотела.

Но и на этом неожиданные визиты не закончились.

Заглядывал Ричард – искал зачем-то Дориана, затем маленький Морган – похвастаться нарядом и попрощаться.

Мальчик был одет в самый настоящий взрослый смокинг с белоснежной бутоньеркой на груди. Ему полагалось выполнять роль свадебного пажа и нести подол платья Рубины, а потому он уезжал из Кроу-хауса в Вэлфорд-холл заранее. За ним по пятам следовал Пампкин, которому по такому случаю тоже нацепили галстук-бабочку.

Наконец все ненадолго затихло, и Деметра, с готовой вечерней прической и совершенно непривычным для нее макияжем с широкими черными стрелками и красными матовыми губами, с помощью Рут смогла облачиться в свое платье.

Юбка оказалась настолько пышной и огромной, что к ней стало трудно приблизиться даже на фут. А когда корсет был затянут до предела, Деми посмотрела на себя в зеркало и с удивлением отметила, что еще никогда в жизни не надевала настолько блистательных нарядов. Она видела не себя, а какую-то великолепную звезду из голливудского фильма.

С гордостью оглядев результат – Деметра не сомневалась, что он получился таким удачным только благодаря ее заслугам, – Рут вышла из спальни, чтобы узнать об экипажах. Но стоило экономке выйти за порог, как на нем тут же возник Дориан.

Он подошел к зеркалу и остановился, рассматривая ее каким-то тяжелым взглядом. Деми поняла – странное состояние парня, длившееся еще со времен их отъезда из Лост-хауса, никуда не делось. Оно даже усугубилось.

Но они не смогли ничего обсудить в пути. Дориан только отмалчивался, а затем и вовсе уснул, проспав всю дорогу до Эмайна.

Не мог ведь он догадаться насчет Лики?.. А если догадался, то почему ничего не рассказал ей?

– Сегодня зашла речь о викторианских стишках, и я сейчас вспомнила еще один, – сказала Деметра, чтобы разрядить обстановку. – В нем говорилось о том, что если невеста надевала на свадьбу красное платье, то это значило, что она хотела бы умереть в этот день, а не выходить замуж.

– Хорошо, что невеста – не ты, – заметил Дориан и в один шаг оказался возле нее. Руки обвили талию. Он всмотрелся в ее лицо, словно бы не узнавая, и прошептал: – Ты роскошна…