Шабаш по случаю бродячей луны

      Я шёл на окраину города, где жила Ида, по дороге ругая себя за то, что полюбил эту девушку, из-за которой то и дело попадаю в неприятные ситуации. Вот уже месяц я добываю для неё странные предметы: икру синебрюхих лягушек, сброшенные рога карликового оленя, цветок, который растёт на вершинах самых высоких гор и распускается только при полнолунии, а теперь вот – фею.

      Признаться, мне даже жалко это крылатое существо. Но на что только не пойдёшь ради любви…

      Я приблизился к маленькому двухэтажному дому. Тень от лампы над дверями, принявшая форму закруглённой крыши, стелилась по каменной дорожке.

      Я знал, что Ида не спит. Как и положено ведьме, ночью она работает.

      «Днём, – говорила как-то она, – я чувствую такую тяжёлую усталость, будто на голове у меня шляпа речного гриба». Ида всегда использовала необычные сравнения. Речной гриб рос по берегам горных рек и, действительно, был большим и увесистым, но никто и никогда не обращался к нему в таких выражениях, кроме неё.

      Из маленького окна был виден тусклый свет. Я осторожно постучал в дверь и услышал шаги по комнате. Меж тем, в воздухе разливался запах розовых кустарников, слабый прохладный ветер дул на мою рану, и боль в ней разгоралась сильнее.

      Дверь отворилась. Ида стояла передо мной в лёгком белом платье, которое было широким и потому спадало с её плеча, оголяя изящную ключицу. Копна кудрявых огненных волос была небрежно убрана в слабую косу, и завитки локонов опускались на лицо. Она смотрела на меня, подняв голову, и улыбалась.

– Генри, здравствуй! Что это у тебя с рукой? Где мой подарок?

      Она протянула свою миниатюрную ручку, и я, достав банку из мешка, передал её ей.

      Мне стало немного обидно, что Ида не только не пожалела меня, но даже не взглянула на рану.

– Что же ты, не услышав ответа, сразу выпрашиваешь подарок? Совсем тебе на меня плевать?! – упрекнул я её.

– Не плачь, – сказала Ида, хотя я и не думал, – у окна ведро с гаррами. Опусти туда руку, они быстро её залатают… Эх, почему я не умею своими поцелуями, как они, лечить раны?! – с наигранной задумчивостью воскликнула она.

– Тогда бы я, вероятно, умер, – оскалившись, пробормотал я.

      До сих пор я не получил от Иды ни одного поцелуя за месяц ухаживаний. Все поцелуи доставались её мужу, которого я ненавидел. Мне хотелось думать, что он её не достоин, но, обращаясь к этой мысли, каждый раз понимал, что Кейо для неё, пожалуй, лучшая партия. Муж Иды, в отличие от меня, образованный, интеллигентный, на хорошем счету у всего города. Единственное, в чём я выигрываю на его фоне, так это разве что в молодости. Но справедливо ли считать это превосходством?

      Я подошёл к деревянному ведру и опустил туда свою руку. Стая мелких белёсых рыбёшек впилась в мою кожу, но, на удивление, я не почувствовал ничего, кроме лёгкого покалывания.

– Держи минут пять, – сказала Ида, разглядывая банку с феей сидя за столом.

      В доме её, несмотря на развешенные по стенам хвосты, копыта, кусочки чьей-то кожи, казалось уютно. Свеча, стоящая на столе, вместе с банкой, в которой сидела обессилевшая фея, подсвечивали её волосы. Я невольно любовался Идой. Тело её до сих пор было до меня тайной, как и душа, к которой она меня тоже не подпускала.

      В доме Иды всегда стоял запах растопленного воска, перемешанный с запахом эфирных масел. Она будто и сама вся пропахла этим ароматом. Иногда я случайно встречал её в городе, в очереди на рынке, перед собой и, пытаясь скрыть от всех нашу дружбу, молча наслаждался этим домашним запахом, который спал в её волосах.

– Поедешь со мной завтра в Эбу? – спросила вдруг Ида.

– А что ты там забыла? Жутковатая деревушка.

– Нужно рецепт одного зелья узнать у Танны.

– Я думал, ты самая могущественная ведьма, чему тебе учиться у неё? – пытаясь уколоть Иду, спросил я.

– Есть чему, – передразнила она.

– А зачем тебе я?

– Просто, за компанию.

– Ну-ну… Так я и поверил. Признайся, тебе страшно туда одной ехать.

– Немного, – ответила Ида, пожав плечами.

– Хорошо, поеду. Когда?

– В четыре часа.

– Ладно.

– Тебе придётся высадиться в деревне Рата. Я поеду прямо до Эбы, а ты пойдёшь туда пешком, чтоб никто не подумал, что мы вместе в Эбу поехали, – сказала Ида. – Идти недалеко – минут двадцать.

– А, ну да, конечно. Лишь бы кто ничего не заподозрил, – оскалился я.

– Всё, можешь доставать руку, – сказала Ида, подойдя ко мне. – Покажи.

      Я вытащил руку из ведра и посмотрел на рану, покрытую толстой белой корочкой. Ида недолго рассматривала её, а после произнесла с уверенностью:

– Дней пять – и шрама не останется.

      Я хотел её приобнять в знак благодарности, но она тут же, как кошка, выгнула спину и увернулась от меня, улыбаясь.

      В одни дни, когда мы лежали с ней на только что прорезавшейся из земли траве у Озера Косаток, она ласкала меня, запуская руку в копну моих светлых волос, в другие – не позволяла касаться себя.

– Любишь ли ты меня или, может, хоть немного я мил тебе? – спросил я её однажды.

      Она ответила:

– Разве могу я кого-то любить, кроме мужа?