Шабатон. Субботний год

Фернандо снова улыбнулся.

– А вы как думаете? Официальная версия инсценировки гласила, что осужденный преступник сумел освободиться от наручников, застрелил камрада Нуньеса, бросил его в кювет, а сам скрылся на автомобиле. В реальности же предполагаю, что никуда он не скрылся. Скорее всего, стрелявшие в Нуньеса исполнители НКВД закопали беднягу Клиши где-нибудь в придорожной роще на обратном пути в Мадрид или Валенсию. Уверяю вас, никто даже не обратил внимания на его исчезновение. Француз, незначительная фигура, чужая пешка на местной доске…

* * *

Вечером в номере Нины просматривали отснятый материал и на пару добивали вчерашнюю бутылку виски.

– Я вот чего не понимаю, – сказала госпожа Брандт, потирая уставшие глаза. – Зачем было лечить Нуньеса, если его и так хотели ликвидировать? Объясни мне это несоответствие как человек, причастный к тайнам загадочной русской души.

Игаль кивнул.

– Это как раз понятно. Ликвидацию предполагалось произвести скрытно, то есть о соответствующем приказе знали всего несколько агентов. Повторно гонять исполнителей в Андалусию вряд ли имело смысл – ведь шансы на выживание раненого расценивались как минимальные. Не умер в госпитале – умрет на пароходе. Приказывать врачам намеренно умертвить пациента тоже не слишком разумно: это означало бы несанкционированное расширение круга посвященных в секрет операции. Да и зачем стараться, о чем беспокоиться? Ну лежит себе этот Нуньес, так и не пришедший в сознание, забинтованный по пояс, на койке в корабельной медчасти… – и что? Чем он опасен в таком своем положении? Судно-то идет не к буржуазным врагам, а в родную советскую гавань Одессы или Севастополя – там уже и разберутся, без шума и спешки, как с ним, с полутрупом, поступить…

– Да, логика есть, – признала она. – Но что дальше?

– Дальше – арест, лагерь…

– Да нет, – отмахнулась Нина. – Я имела в виду: что дальше у нас с тобой? Куда будем двигаться теперь?

– Теперь будем двигаться в постель, – поднявшись со стула, проговорил он и смущенно добавил, вовремя осознав двусмысленность сказанного: – Я имел в виду, каждый в свою. Что-то я подустал за этот день.

– Нет проблем, иди, – откликнулась Нина, снова поворачиваясь к экранчику видеокамеры. – А я еще поработаю.

Она окликнула доктора Островски, когда тот уже выходил из номера:

– Эй, Игаль! Слышь, Игаль?..

– Что?

– Не закрывай дверь своей комнаты.

– Почему? – не подумав, спросил он и сам поразился глупости этого вопроса.

– Потому, – продолжая листать кадры, отвечала госпожа Брандт.

Все еще испытывая досаду на себя, доктор Островски прошел по коридору, отпер свой номер и аккуратно притворил дверь, стараясь, чтобы замок не защелкнулся. Выйдя из ванной, он еще раз это проверил и тогда уже лег. Еще недавно он падал с ног от усталости, а теперь сон почему-то как ветром сдуло.

«Почему? – мысленно повторял он. – Надо же задать такой идиотский вопрос! Мало ли почему один партнер просит другого оставаться в пределах досягаемости? Может, он… вернее, она хочет что-нибудь занести… Или посоветоваться… Может, ее мучают ночные кошмары. Может… да мало ли какая помощь может понадобиться человеку… вернее, женщине в чужой стране. А ты запираешься, будто боишься чего-то… или кого-то. Это глупо, трусливо, не по-мужски…»

Сон по-прежнему никак не шел, и Игаль достал из чемодана присланную ему на рецензию статью об испытаниях на прочность нового композиционного материала. Увы, сосредоточиться никак не удавалось, и он испытал настоящее облегчение, когда услыхал звук открывшейся двери и последующий щелчок замка.

– Выключи свет, – сказала Нина Брандт, развязывая поясок махрового халата. – Только не спрашивай почему.

В свете уличного фонаря он видел стройные контуры ее тела. Женщина откинула простыню и плавным движением перетекла на доктора Островски.

– Насколько я понимаю в людях, ты не из тех, кто изменяет жене, – нараспев проговорила она, несильно, но очень эффективно двигая бедрами. – Только ведь это и не измена вовсе. Никто не сошлет тебя на плавучую тюрьму Картахены за то, что ты помог мне расслабиться. Просто представь, что ты из этих… из «Лос Ниньос де ла Ноче» и тебе нужно непременно проникнуть в Гранаду… а вот, кстати, и Гранада…

Доктор Островски закрыл глаза.

6

Обратный полет получился не слишком удобным. Они едва не опоздали на регистрацию и в итоге сидели порознь. Бесплатную возгонку в бизнес-класс на этот раз не предлагали – то ли стюардессы не принадлежали к числу поклонниц программы госпожи Брандт, то ли просто не было свободных мест. Прощание в аэропорту тоже вышло скомканным, если вообще можно назвать прощанием его брошенное через чьи-то головы «созвонимся!» и ее ответную кошачью отмашку.