Читаем Шабатон. Субботний год полностью

– Намного дальше, – усмехнулся Смирнов. – По окончании гауптвахты меня опять доставили к подполковнику Черышеву. Я думал, он снова начнет уговаривать, но вышло иначе. Черышев взял со стола папку, достал из нее листок и передал мне. Это было мое новое назначение. Меня отправляли вторым секретарем советского посольства в Эфиопии. Черышев сказал, что самолет вылетает через два дня.

«Это приказ, – сказал он, – а ты пока еще на службе и знаешь, что приказы подлежат безоговорочному исполнению. С деталями тебя ознакомят на месте. Твои вещи уже собраны и ждут тебя здесь, так что нет необходимости суетиться, паковать чемоданы и бегать по знакомым. Товарищи о тебе позаботились, можешь просто вернуться в камеру».

«Снова на гауптвахту?» – спросил я.

«Конечно нет, – ответил Черышев. – Свои тридцать суток ты уже отсидел. Теперь считай это не камерой, а комнатой отдыха». Он вышел из-за стола, проводил меня до двери и даже приобнял на прощанье. Потом, мол, еще скажешь спасибо, что я тебе, дураку, жизнь спас…

– И как – действительно сказали?

Смирнов пожал плечами.

– А ты как думаешь? Вот он я перед тобой, один-одинешенек. Так и не женился, ни детей, ни внуков. Ты меня знать не хочешь, Мишку я знаю только по фотографиям. За что тогда благодарить подполковника Черышева? Через два дня меня посадили в машину и отвезли к самолету – прямиком в пробуждающуюся Африку. В конце пятидесятых – начале шестидесятых работы там было невпроворот. Дипотношения с черными странами, Конго-Лумумба и прочие интересности. Первый отпуск мне дали только через три года. Вот и вся история. Давай…

Они допили второй графинчик.

– И что, даже не пробовали позвонить?

Смирнов горько усмехнулся.

– Пробовал. Но исход этих попыток был известен заранее. На мне уже лежало клеймо мерзавца, который предал своего учителя и бросил девушку, узнав о ее беременности. Нина швыряла трубку, едва услышав мой голос. Да и что бы я ей сказал? Открыл правду? Кому она на хрен сдалась, моя правда?

– А мне, своему сыну? – спросил Игаль, глядя в сторону. – Почему вы не рассказали об этом мне?

– Да ровно потому же! – мучительно скривившись, отвечал Сергей Сергеевич. – Этот гад заменил тебе отца. И он ведь действительно любил тебя, а ты любил его. Я знаю, я видел вас вместе. Наблюдал издали, из-за угла, как будто во время слежки. У тебя было нормальное хорошее детство. Представь теперь, что я вмешался бы, начал скандалить, предъявлять права… Нет уж… Я просто решил, что лучше оставить все как есть. Лучше для тебя, лучше для Нины.

– Тогда почему вы рассказываете об этом именно сейчас?

Смирнов удивленно поднял брови.

– Ну и вопрос… По единственной причине, дорогой Игорёк: мой секрет перестал быть секретом. Ты и без меня каким-то образом узнал правду. Или часть правды, неважно.

– Мама не знает…

– И хорошо, – кивнул Сергей Сергеевич. – Пусть так и остается. Не вздумай…

– Конечно.

Какое-то время отец и сын сидели молча, думая каждый о своем.

– Пойдем на воздух, – сказал Смирнов. – Надо тебя хорошенько проветрить, а то Наташа рассердится.

Они снова вышли на бульвар. Ноги доктора Островски слегка заплетались, и он не возражал, когда Смирнов взял его под локоток. Вдруг Игаль резко остановился.

– Как вы узнали?

– О чем? – не понял вопроса Сергей Сергеевич.

– О том, что Наум Григорьевич – самозванец. Как вы об этом узнали? Неужели от бабушки? Или от Ревекки Ефимовны? Ведь кроме них, никто…

– Из первоисточника, – перебил сына Смирнов. – Мы узнали об этом из первоисточника, то есть непосредственно от твоего настоящего деда. Дело в том, что в декабре пятьдесят шестого с людьми из нашего тель-авивского посольства связался некий Ноам Сэла. Он утверждал, что его настоящее имя Наум Григорьевич Островский и что он желает помочь победе коммунизма во всем мире. Когда стали проверять, у кого-то на Лубянке глаза полезли на лоб. Ведь по документам конторы Наум Григорьевич Островский только-только освободился из Дальневосточного управления лагерей. Тут-то его и взяли на крючок – я имею в виду самозванца. Сначала твой мнимый «дед Наум» упирался, не хотел сотрудничать, говорил, что свое отсидел, получил реабилитацию и теперь имеет право жить нормальной жизнью. Но наши пригрозили, что раскроют его самозванство дочери и жене, и тут уже он согласился на все.

– Понятно, – задумчиво проговорил доктор Островски. – В этом обмане заключался тогда весь смысл его жизни. В мнимой дочери и мнимой семье, которые превратились в настоящие… Но Сэла… Он-то зачем снова совал голову в петлю? Захотел вернуться?

Перейти на страницу:

Все книги серии Хорошая проза

Девушка из JFK
Девушка из JFK

Бетти живет в криминальном районе Большого Тель-Авива. Обстоятельства девушки трагичны и безнадежны: неблагополучная семья, насилие, родительское пренебрежение. Чувствуя собственное бессилие и окружающую ее несправедливость, Бетти может лишь притвориться, что ее нет, что эти ужасы происходят не с ней. Однако, когда жизнь заводит ее в тупик – она встречает Мики, родственную душу с такой же сложной судьбой. На вопрос Бетти о работе, Мики отвечает, что работает Богом, а главная героиня оказывается той, кого он все это время искал, чтобы вершить правосудие над сошедшим с ума миром. Так и начинается эта захватывающая и непростая история.«Девушка из JFK» не потворствует общепринятым представлениям о «добре» и «зле». Этот захватывающий триллер разрушает штампы и раскрывает человеческую натуру с неожиданной стороны. Есть лишь одна проблема – начав, вы не сможете оторваться!

Алекс Тарн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги