Шафрановые врата

Следующие несколько дней я занималась тем, о чем и говорила Ажулаю. Я закончила свою последнюю картину, отнесла ее мсье Генри и забрала деньги за те картины, которые были проданы.

— Ваши работы стали популярны за такое короткое время, мадемуазель, — сказал он. — Владелец галереи на Руи Квест просил передать, что ему хотелось бы поговорить с вами. — Он дал мне визитную карточку. — Вы можете связаться с ним в любое время.

Я сидела в прохладном вестибюле, глядя на конверт и выполненную типографским способом визитную карточку. Смела ли я в Олбани надеяться, что смогу содержать себя благодаря своим картинам? Будет ли мне интересно работать там так же, как здесь?

Но мне невыносимо было думать об Олбани и Юнипер-роуд.

Я медленно возвращалась в медину, конечно же, в сопровождении Наиба. Когда мы шли по Шария Зитун, я, как обычно, машинально посмотрела на нишу в стене.

С тех пор как я впервые увидела Баду и Фалиду, прятавшихся там с котятами, я никогда больше их там не видела. Но сейчас я заметила чью-то тень.

Я подошла ближе. Это была Фалида с маленьким серым котенком на руках.

— Фалида, — позвала я, и она подпрыгнула от неожиданности.

Она посмотрела на меня своими слишком большими для ее узкого лица глазами. Вид у нее был болезненный.

— Что с тобой? Что случилось, Фалида?

Ее глаза блестели. Сколько раз я была свидетелем того, как Манон жестоко обращалась с ней, но я никогда не видела, чтобы она плакала.

— Я снова на улице, мадемуазель, — сказала она.

— Манон выставила тебя?

— Они все уехали.

— Все уехали? Что это значит?

— Моя хозяйка и мужчина. Уехали. И Баду. Я не хочу жить на улице. Я теперь слишком взрослая. Нехорошо девушке быть на улице. Со мной может случиться что-нибудь плохое. Я боюсь, мадемуазель! — Она поднесла котенка к лицу, возможно, пряча от меня слезы, но я заметила, что ее узкие плечи трясутся.

Я наклонилась и положила руку ей на плечо.

— Фалида, расскажи мне, что случилось.

Она подняла голову. Ее губы потрескались. Я поинтересовалась, когда она в последний раз ела.

— Моя хозяйка и мужчины. Они драться.

— Этьен? Она дралась с мсье Дювергером?

— Все мужчины, мадемуазель. Мсье Оливер, и Ажулай, и мсье Этьен. Была драка. Баду очень грустный. Он испугался. Он плачет и плачет.

Я облизнула губы, которые вдруг стали такими же сухими, как и у Фалиды.

— Но… куда они пошли? И кто? Это были Манон, Этьен и Баду? Они куда-то ушли?

Фалида покачала головой.

— Другой, мсье Оливер. Он сказал, что забирать мою хозяйку, но не Баду. Ему не нужен Баду. Моя хозяйка сказала, что она давать Баду мсье Этьену. Но Ажулай говорить с мсье Этьеном, и тогда мсье Этьен драться с моей хозяйкой и уходить и не вернуться. Моя хозяйка… она такая злая. Баду и я спрятаться. Мы бояться. Она плохая, когда злая, она бить нас. Мы спрятаться здесь, но когда наступить ночь, я не знать, что делать. Баду голодный и все время плакать. Я отводить его назад к хозяйке, она давать мне бумагу и сумку с вещами Баду. Она сказать отводить его к Ажулаю и давать Ажулаю бумагу.

— И… ты отвела?

Фалида кивнула.

— Ажулая там не быть. Я оставить Баду со служанкой. Она сказать мне уйти. — Фалида снова спрятала лицо за котенком, и слезы заблестели на ее щеках.

— Когда это случилось? — спросила я.

— Я две ночи на улице, — сказала она.

— Ты не знаешь, Манон ушла на этот раз насовсем? С мсье Оливером?

Фалида покачала головой.

— Пойдем со мной, — сказала я и, забрав у нее котенка и положив его в нишу, встала и взяла ее за руку.

Мы пошли в Шария Сура, я дала ей лепешку и кускус с курицей, не обращая внимания на взгляды Навары. Я велела служанке нагреть воды, и, после того как Фалида поела, я дала ей возможность искупаться в моей комнате и оставила один из своих кафтанов, чтобы она переоделась. Когда я вернулась, она спала, тяжело дыша, как очень уставший человек. Когда стемнело, я прилегла рядом с ней на матрас и закрыла глаза.

Я проснулась ночью. Фалида свернулась калачиком возле меня. Я обняла ее одной рукой и снова заснула.

На следующее утро я расчесала Фалиде волосы, заплела их в две длинные косы и снова накормила ее. Как и вчера, она молчала и постоянно смотрела в пол. Хотя она была худее меня, я отметила, что по длине кафтан был ей впору — она была почти такого же роста, что и я. Когда мы позавтракали, я позвала Наиба.

— Можешь отвести меня к дому Ажулая? — спросила я Фалиду. Я не была уверена, что смогу найти туда дорогу из Шария Сура.

Она кивнула, и в сопровождении Наиба мы пошли через медину. Наконец я узнала улицу, на которой стоял дом Ажулая.

— Фалида! — радостно выкрикнул Баду и улыбнулся мне. — Другой зуб шатается, Сидония, — сказал он, показывая мне нижний зуб и раскачивая его взад-вперед указательным пальцем.

Фалида стала на колени и обхватила Баду руками. Он обнял ее, а затем быстро убрал руки, говоря что-то прямо ей в лицо, возбужденно и сбивчиво.

— Мы вчера тебя искали. Угадай зачем? Ажулай сказал, что в следующий раз, когда мы поедем в блид, я могу привезти оттуда щенка. И мы научим его приносить палку, как собака Али. А ты будешь помогать нам, Фалида. Так ведь, Oncle Ажулай?