Шаг к звездам

Вообще-то традиционное воспитание лузитанцев выращивало из них очень странных для любого другого общества личностей, ближайшим аналогом которых в земной культуре являлись самураи. Причем смягчение нравов и адаптация лузитанского общества к реалиям галактической цивилизации, случившаяся после контакта Лузитании с галактической цивилизацией, в их случае сработала прямо противоположно тому, как это обычно происходило в других цивилизациях. Выразилось это в том, что мировоззренческие представления напрочь ушибленного на голову военного сословия, составлявшего верхушку лузитанской цивилизации до контакта с галактической, вместо того чтобы, как оно обычно случалось, серьезно ослабнуть, а то и вообще лишиться не то чтобы авторитета и влияния, а и вообще какого-нибудь смысла, наоборот, широко распространились среди всех слоев лузитанского общества и, неожиданно для всех, заняли место главного культурного идентификатора. То есть если ранее, до контакта с галактической цивилизацией, культ чести, доблести и верности слову, но так же и силы, иерархичности и социумной сплоченности был распространен только лишь среди где-то трех-четырех процентов лузитанцев и попытки следовать ему кому-то из низших, а уж тем более рабских каст строжайшим образом преследовались, то едва только в лузитанской культурной парадигме возникла и прописалась идея изначального равенства всех разумных, как все низшие касты мгновенно и в первую очередь потребовали для себя права свободно исповедовать мировоззрение высших. Что было, в принципе, довольно объяснимо и даже логично. Мол, ежели высшие столь ревностно защищают именно эту свою привилегию, значит, именно она и является самым важным из того, что у них есть. А начинать следует именно с самого важного… И лишь затем, получив право на это, принялись отвоевывать у высших каст всяческие экономические и политические права, возможности и привилегии. Так что к тому моменту, как лузитанское общество окончательно прошло через ломку, неизменно сопровождающую серьезные изменения сложившейся общественно-экономической и, естественно, соответствующей ей культурной формации, где бы и в каком обществе, государстве, цивилизации они ни происходили, лузитанское общество сформировалось в довольно странном для любого другого развитого государства виде… То есть, как и в средневековом японском сегунате, где самураи были не только, а во многом даже, и не столько военными, но и личными слугами, управляющими поместий, чиновниками, а так же поэтами, художниками, архитекторами и так далее. Вследствие чего главным для самоидентификации самурая было не непосредственное дело, которым он занимался в данный момент, а набор ценностей, в соответствии с которыми он и строил свою жизнь. Так и на современной Лузитании самоидентификация лузитанцев оказалась связана с неким вариантом кодекса воина. Короче, аналогия с Японией просматривалась настолько явно, что Ник даже предположил, что известный всей обитаемой галактике перфекционизм лузитанцев, благодаря чему все, вышедшее из-под их рук, ценилось куда дороже своих аналогов, произведенных вне Лузитании, в основе своей имеет именно их мировоззрение. В конце концов, японцы на Земле тоже считались законченными перфекционистами. И мысль о том, что причиной этому является именно такое военно-феодальное мировоззрение, вполне имеет право на существование. Ибо вряд ли в какой еще сфере человеческой деятельности цена ошибки или небрежности более высока, нежели в бою и вообще в войне. Там за ошибки платят жизнью…

Во-вторых, именно из-за этого формируемого традиционным воспитанием мировоззрения для эмигрантов становилось довольно сложно даже просто поддерживать свой нулевой рейтинг. Так, например, непременной частью любого праздника — от обычного Дня принятия имени до любого государственного — обязательно являлись «дружеские бои». Когда родственники, друзья, знакомые, просто соседи или вообще никак не известные друг другу люди выходили «в круг» и наслаждались трех-четырехминутными поединками друг с другом. Причем это было для лузитанцев чем-то вроде танцев. А теперь представьте, как окружающие будут расценивать того, кто, скажем, на свадьбе или, например, на Дне рождения напрочь игнорирует всеобщее веселье? То есть сидит себе такой букой в углу, пьет и портит всем настроение своей грустной или испуганной рожей… И если для женщин подобное хоть как-то допускалось (хотя молодые лузитанки участвовали в боях практически поголовно), то для мужчин неучастие в этом развлечении без значимых уважительных причин являлось прямым нарушением местных традиций, а то и тянуло на прямой и наглый вызов общественности. А к своим традициям лузитанцы относились о-очень уважительно.