Шаг к звездам

— Ничего глобального, капитан. Мы выборочно тестировали отдельные нейромодули в надежде выявить изменения, но тщетно.

— Кто еще имел доступ в этот зал?

— Стивен.

— Еще? Кто осуществлял технический контроль, устанавливал блоки, соединял их?

— Взвод технической поддержки. — Недовольно пробурчал Ваймонт. — Я, естественно, не мог делать все сам. Адресуйте эти вопросы лейтенанту Риману. Он координировал действия своих подчиненных.

— Хорошо я так и поступлю. Последний вопрос, господин Ваймонт. Вы пытались как-то стимулировать работу комплекса?

— Неоднократно. Здесь установлены видеокамеры и микрофоны, я пробовал разговаривать с копией, менять освещение, даже установил порт ввода внешних данных, — все бесполезно, нейросистема не реагирует на звук или свет, ей безразлична та детская литература, которую я приказал воспроизводить в режиме нон-стоп. Никакой реакции.

Герберт терпеливо выслушал Ваймонта, затем сел в единственное кресло перед куцым терминалом, и произнес:

— Спасибо Джордж. Я узнал все, что требовалось. Теперь мне необходимо остаться одному.

Спокойствие Герберта было наигранным.

Едва за Ваймонтом закрылись герметичные двери, он встал.

Странно и жутковато было ощущать себя в центре огромной нейроструктуры. Ричардсон не верил, что она мертва, статична, и это внутреннее убеждение росло с каждой секундой.

В уступчатом постепенно расширяющемся построении системных блоков ассоциативно угадывалась эволюционная логика: точно так же мозг наших далеких предков постепенно, на протяжении миллионов лет наращивал свой объем, формируя все более сложные структуры, венцом которых стала церебральная кора полушарий, где собственно и формируется рассудок, происходят процессы усвоения информации и выработки решений. Если подходить к вопросу с точки зрения целесообразности, то девяносто процентов установленной тут аппаратуры не могла быть востребована, — это Герберт понял с первого взгляда. Для копии Элизабет не позаботились создать комфортной среды обитания. Мозг виртуального клона не был связан с фантомным телом, его не окружало ничего кроме глобальной черноты информационного небытия, а послойное включение нейрокомпьютеров лишь ужесточило ошибку экспериментаторов. К тому моменту, когда были активированы высшие нейросетевые структуры, все подчиненные им отделы уже находились в состоянии глобального сбоя. Они не получали обратных сигналов от миллиардов нервных окончаний несуществующего тела и потому застыли в парализованном состоянии.

Герберт все острее понимал: если называть вещи своими именами, то окружающую его нейроструктуру следует сравнивать с отчлененной головой. Думать об этом было страшно, ведь Ричардсон понимал, что в отличие от живого организма искусственные нейросети не в состоянии впасть в кому, они веками будут ждать сигнала обратной связи от несуществующих органов, по крайней мере, до тех пор, пока на них исправно подается питание.

Осмотревшись, он сел, мгновенно перейдя от спонтанного возбуждения к состоянию глубокой, тяжелой задумчивости.

Он не обвинял Ваймонта в дилетантстве, хотя, наверное, такой упрек был бы уместен и справедлив. Сейчас Герберт не собирался заниматься поисками крайнего, гораздо важнее было понять, — способна ли окружающая его структура к самовыражению, тлеет ли в глобальном информационном вакууме крохотный огонек самосознания?

Она должна ощущать себя бесплотным духом, парящим в бездне… — Герберт порывисто встал, поднялся по ступеням технической лестницы, к тому сектору исполинского амфитеатра, где он успел заметить поясняющие таблички приклеенные скотчем на корпуса нейрокомпьютеров.

Его догадка вполне оправдалась.

Ваймонт подключал микрофоны и видеокамеры к тем нейросетям, структура которых была копирована со зрительных и слуховых нервов Элизабет.

Явное заблуждение. Опираясь на опыт, полученный при наблюдении за полковником Керби, Джордж полагал, что нейросетевая модель разума девочки самостоятельно адаптируется к новым сенсорам.

Хотя, почему нет? Герберт пристально смотрел на стандартные цифровые видеокамеры, и его мнение относительно информационного вакуума постепенно менялось. Возможно, он был не прав в своих рассуждениях?

Оглядываясь по сторонам, в попытке найти ответ на мучившие его вопросы, Герберт заметил толстые жгуты экранированных кабелей, которые шли от каждого сетевого терминала к стенам лаборатории, и исчезали за ними. Очевидно, оптиковолоконные интерфейсы служили для передачи данных в момент копирования, и не были демонтированы из перспективных соображений.

Спустившись вниз, Ричардсон включил систему внутренней связи.

— Лейтенант Риман?

— Да…

— Это капитан Ричардсон. Я нахожусь в лаборатории «ИИ». Генерал Уилсберг объявил мои полномочия?

— Да, сэр.

— В таком случае поясните, куда ведут кабели от отдельных блоков нейросистемы? Я вижу, что они исчезают в стенах помещения, а дальше?