Шаг первый. Мастер иллюзий

Учителя говорят о естествознании так, словно читают лекции по самой бесполезной дисциплине, а набор конструктов, предлагаемых в качестве примера, вызывает лишь недоумение своей бессмысленностью. Я думал, что на прикладных занятиях что-то изменится. Ничуть не бывало. Практика здесь полностью оторвана от теории. Если «на бумаге» мы изучаем простейшие, не несущие какого-то реального смысла воздействия, то на практике учеников заставляют творить совсем иное. В основном тренируются бытовые ментальные манипуляции. Но с их ограничениями и уточнениями по объектам, месту и времени воздействия это далеко не те простенькие фокусы, что даются в теории.

В результате, вместо того чтобы разбираться в создаваемых на практике конструктах, ученики вынуждены тупо зубрить довольно сложные манипуляции, совершенно не понимая принципа их работы, просто потому, что это не объясняется на теоретических занятиях, вообще. Зато по окончании курса ученики могут гордиться всегда чистой одеждой, к которой не липнет грязь, и умением почистить картошку, не прикасаясь к ножу и самим корнеплодам. Магия? Бытовуха, чтоб их!

Но что самое поганое, подавляющее большинство тех, кого я спрашивал, не находят ничего странного в этом идиотизме. Ну, конечно, «деткам же нужно готовиться к взрослой жизни», в которой им, разумеется, ничего кроме бытовых конструктов никогда не понадобится. Доходит до того, что таким энтузиастам, как я или та же Светлана, приходится самим продираться через теорию, порой заглядывая в материалы даже не школьного, а университетского уровня, чтобы разобраться в изучаемых на практике сложных конструктах и не дать себе скатиться в бессмысленную зубрежку и тупое копирование показываемых учителями воздействий.

Слава богу, что тетка Ружана и дед Богдан ничуть не похожи на моих учителей в гимназии. Иначе, думается, здешняя образовательная система смогла бы даже у меня отбить охоту к изучению естествознания.

– Ерофей, не бесись, – улыбнулась Ружана Немировна, когда я рассказал ей о последней беседе с одним из учителей.

– Но это же глупость несусветная! – вспылил я. – «Мы даем всю необходимую теорию для развития талантов наших учеников и широкий набор практических знаний, одобренных советом попечения образовательных учреждений». А то, что окончив гимназию, не всякий выпускник сможет создать собственный конструкт, не пользуясь готовыми шаблонами, это их не колышет!

– Именно, – кивнула тетка Ружана. – Подавляющему большинству обывателей вовсе ни к чему придумывать свои воздействия. Зачем им терять время на такие сложности, если всегда есть возможность просто купить нужный конструкт у специалиста или заказать соответствующий артефакт, который будет выполнять нужное воздействие?

– Вот так вот? – опешил я. – Просто покупают?

– Да, – спокойно произнесла она. – Покупают или, если нужные воздействия связаны с выбранной профессией, заучивают их под руководством репетиторов, предоставляемых работодателем.

– Остается только удивляться, что при таком подходе к естествознанию, у Мары с Олегом столько знакомых, интересующихся созданием собственных воздействий, – протянул я, пытаясь переварить сказанное.

– Скажу по секрету, большая часть этих энтузиастов унаследовала интерес к творению от своих родителей. Именно такие дети и идут в школы и гимназии с углубленным изучением естествознания, вроде той, в которой сейчас учишься и ты, – с заговорщической улыбкой произнесла Ружана Немировна.

– А в чем смысл этого самого «углубленного изучения», если на выходе получаются… обыватели-пользователи, а не творцы? – вздохнул я, немного успокоившись.

– В знакомстве с теорией, которое просто необходимо для поступления в высшие учебные заведения по профилям «Естествознание» и «Философия», – спокойно ответила она. – Если посмотришь на титульную страницу любого своего учебника, можешь увидеть там следующую надпись: «Сие учебное пособие предназначено для специальных классов и начальных курсов высших образовательных учреждений». В обычных же школах теорию не дают вообще. Только практику общераспространенных воздействий, в основном бытового характера.

– А умение создавать собственные воздействия для поступления неважно, так, что ли? – фыркнул я.

– Точно, это как раз преподают в университетах, наравне с углубленной теорией. Только практики больше на направлении «естествознания», а философы предпочитают «бумажные» изыскания, – пояснила Ружана Немировна.

– То есть это все же разные предметы? – уточнил я.

– Не совсем. Просто философы, если говорить грубо, это чистые теоретики, сторонники фундаментального знания, тогда как естествознатцы – прикладники.