Шаг сквозь туман 2 (СИ)

прекрасная мелованная бумага. Развернув лист, начала читать содержимое письма.

«Уважаемая, мисс Гольц, извините за беспокойство, но вы так внезапно пропали, что деньги за проданные картины я вынужден был передать вашей служанке. Искренне надеюсь, вы получили их.

Наше с вами сотрудничество было довольно плодотворным и, если вы позволите, мне хотелось бы не прерывать его. На днях мне предложили выгодный для нас с вами контракт. В моём офисе появился некий русский купец Виктор Морозов и спросил, не можете ли вы приехать с выставкой ваших картин в Россию. Обещал наилучшие условия. Вы знаете, русские вообще-то очень щедрый народ. Мне показалось, что у него к вам имеется свой личный интерес. Подумайте над предложением. Буду телеграфировать.

С уважение к Вам и Вашему таланту. М.Валлентайн.»

Ну что же, вот и выход. У меня появилась идея о том, что рассказать моим родным.

Спускаясь вниз, ещё раз обдумала мелкие детали разговора. Не знаю, поверят ли мне бабушка и мама, но свою версию всего произошедшего со мной, постараюсь изложить как можно короче. Да, я внезапно уехала из Нью-Йорка так внезапно, поскольку влюбилась без памяти в русского купца. Бабушка укоризненно покачала головой, а мама заявила, что я пошла в свою прабабку, которая в возрасте двадцати лет сбежала из дома с обедневшим аристократом. Впоследствии они венчались, и так было положено начало нашей настоящей семье. Анастасия, так звали мою прабабушку, произвела на свет двух мальчиков, один из них и был моим прадедом.

-Да, Съюзен. Гены Анастасии, к несчастью, проявились именно в тебе. Надеюсь, ты не выскочила замуж, там в этой России с её пьяными мужиками и безобразными дорогами? - с грустью в голосе поинтересовалась мама.

-Да нет, как-то не успела, - поспешила успокоить её, - однако, остались деловые отношения. И вот, подтверждение тому.

Я протянула конверт. Бабушка прочитала письмо и спросила, правда ли то, что там написано. Я подтвердила, что истинная правда и ничего кроме правды.

-Раз так, я рада за тебя, внучка. Ты поедешь?

-Разумеется, но не сейчас. Мне надо написать несколько картин, чтобы представить их на суд русской публике. С десяток у меня находится дома и мне, кажется, что тридцати – сорока картин хватит на небольшую выставку. Возьму портреты, пейзажи и ряд натюрмортов. Кое-что доработаю, кое-что напишу заново.

-Раз так, готовься, но у меня к тебе будет серьёзный разговор, - заинтриговала меня бабушка, - пройдём к тебе в мастерскую. Подожди меня там. Мне требуется взять кое-какие вещи.

Мама с удивлением посмотрела на бабушку, но ничего не сказала. Я поднялась наверх, где находилась моя мастерская и присела в кресло. Интересно, о чём будет разговор?

-Сиди, сиди, мне надо кое-что с тобой обсудить. Разожги, пожалуйста, камин, я что-то замёрзла.

И так, надеюсь, ты слышала, что у твоего отца в России осталась сестра, её муж и сын.

-Отец говорил об этом.

-Я рада, что ты знаешь об этом. Незадолго до своей кончины он просил меня найти их. Я обещала. Однако, ты сама видишь, что я стара и не смогла поехать в Россию, да и писем от Розы не поступало довольно долго. Единственное, что мне известно, они жили в Петербурге где-то в районе Обводного канала. Вот здесь все её письма брату. Возьми, прочти их. Там имеется несколько фотографий. Возможно, они пригодятся тебе. Поездка в Россию как раз ко времени. Найди семью Розалии, помоги им, предложи переехать в Лондон. Читай пока, а я пойду, прилягу.

У меня в своё время был разговор с отцом по поводу его сестры, но не думала, что кто-то ещё знает об этом и не ожидала, что вот так скоро мне придётся отправиться в Россию и не только с выставкой картин. Там придётся заняться поисками пропавших родственников. Обещания следует выполнять.

Я открыла первое из писем. Ничего особенного. Обычные семейные новости. Второе, третье письмо. Одно и то же. Здравствуй, дорогой брат, как у тебя дела, как поживаете? У нас пока, слава Всевышнему, всё в порядке. И так далее, и тому подобное. А вот в пятом письме я заметила тревожные нотки.

«Сегодня опять слышались выстрелы. Ты, наверное, помнишь Мириам Абрахамсон. Так вот за ними пришли, и после этого я её не видела. Говорят, всех иудеев будут высылать из Петербурга. Хотя, мне, вроде бы, бояться нечего, я ведь, как ты помнишь, взяла фамилию мужа. Теперь мы Журавлевы. Впрочем, что это я о грустном. Как вы там? Как Съюзен?».

Особо меня взволновало последнее, полученное отцом письмо.

«Здравствуй, дорогой брат!

Наверное, это последнее письмо из Петербурга. Думаю, что придётся переехать туда, где нас никто не знает. Из Минска с оказией я получила весточку от моей старой знакомой Лилиан, ты, наверняка, помнишь их семью. У них был ювелирный магазин. Так вот этот магазин разграбили, Лилиан изнасиловали, а её отца убили.

Не так давно моя соседка обозвала меня жидовкой и сказала, что скоро всех нас перевешают. На улицах неспокойно. На днях разгромили кофейню на углу Невского лишь только потому, что кондитером там был Исаак Гершензон.