Шаг в аномалию

Ринат осёкся на полуслове. Перед изумлёнными ангарцами возникли остатки сгоревшего зимовья, причём явно недостроенного. Оцепив место пожара, бойцы начали прочёсывать лес и высокий кустарник вокруг пожарища. Среди почерневших, внутри ещё тёплых брёвен находили полусгоревшие трупы казаков. Петренко, оставшись с пятёркой морпехов и тремя рабочими, приказал остальным тщательно прочесать местность вокруг. И, хотя было ясно, что те, кто напал на енисейцев, уже ушли, надо было попробовать найти какие-либо следы.

Саляев пробирался по покрытому тонким слоем снега мягкому насту из опавшей осенью листвы, хвои и ветоши. Лес вокруг трещал, то ли это невидимые глазу птицы отстукивали нехитрый мотив, то ли промёрзшие ветки стучали друг о друга. Тёплый воздух клубился вокруг озирающихся людей, казалось, что даже дыхание слышно за многие метры. На белом ковре снега, неровно лежащем между тёмными стволами деревьев, чьи кроны с шумом покачивал гуляющий выше ветер, следов не наблюдалось вовсе. Все найденные морпехами следы вели вверх по ручью образуя тропу и уходя к волоку на Куту.

— Казак! Руси казак нашёл мы! — внезапно выскочивший откуда-то сбоку тунгус из ангарской дружины, налетел на Саляева, теребя его за рукав. Ринат еле сдержав себя, чтобы не вырубить кричащего и куда-то тянущего его тунгуса, процедил сквозь зубы:

— Никакой дисциплины, етить-колотить!

Однако сражу же, оставив несколько морпехов у ручья, с остальными рванул за тунгусом. Тот петлял между деревьев, придерживая обеими руками лямку от ружья, следуя еле различимым в сумраке вечера следам. Вдруг он резко, как вкопанный остановился и вытянул руку. Ринат чуть-чуть не налетел на него, чертыхнулся и посмотрел, куда указывал тунгус. Перед ними лежал глубокий овраг, в котором с трудом уже можно было рассмотреть копошащихся там тунгусов. Пытаясь аккуратнее сползти по склону оврага, Саляев краем глаза заметил левее более пологий спуск и успел указать на него не начавшим ещё спускаться морпехам. Тунгусы расступились, давая возможность Ринату и остальным морпехам подойти к двум съёжившимся телам енисейцев, которых он наверняка видел несколько дней назад. Один из лежавших был несомненно мёртв, а вот второй… Второй, как ни странно, был жив. Чувствуя еле теплившийся в нём огонёк жизни, Ринат стал стягивать тёплую меховую куртку. Поняв, чего хочет их сержант, морпехи быстро стащили с бесчувственного стрельца промёрзший кафтан, надев тому куртку Саляева, кто-то из тунгусов протянул меховую шапку, кто-то рукавицы.

Стрельца отогревали у костра, недалеко от пепелища. Полусгоревшее зимовье уже растаскивали по брёвнышку. Погибших енисейцев складывали рядком, всего было найдено одиннадцать человек, включая двух укрывшихся в овраге.

— Ринат, сколько ты видел тогда казаков? — спросил сержанта Петренко.

— Да уж поболе, чем с десяток! Человек под двадцать их было, верно парни? — Саляев обратился к находившимся рядом морпехам.

Те загудели, да мол, человек двадцать было.

— Или в плен увели или сховались в лесу, — предположил один из морпехов.

— Могли в полон увести, верно, — согласился крещёный тунгус Илья.

— Что бы ситуация прояснилась, надо дождаться, пока этот служивый очухается, — Петренко кивнул на стрельца, на измождённом лице которого начали пробиваться розоватые тона.

— А пока, Ринат, надо обшарить лес, а особенный упор сделать на тропу, которая по ручью уходит.

Тропа с головой выдавала путь по которому ушли напавшие на строящееся зимовье, стало ясно, что шамагирские тунгусы, захватив енисейцев, заставили тех волочить два струга до ближайшей реки. По следам сложно было понять, сколько именно человек здесь прошло, но Ринату было ясно, что около полусотни или чуть более.