Шаг в четвертое измерение

Почему Шарпантье чувствовал «жалость» к миссис Стоктон? Была ли такая жалость абсолютно искренней, незаинтересованной, или же речь здесь шла об обычном «треугольнике»? Стоктон произвел на меня сильное впечатление, но я не знал, как он ведет себя с женщинами, нравится ли он им. Шарпантье был моложе его, у него было больше жизненной энергии, у него были приятные Манеры, обхождение. Франсес все еще сохраняла былую Красоту. Если литературная карьера сделала их чужими, то супруга Стоктона вполне могла отозваться на оказываемые ей Шарпантье знаки внимания.

Могла ли эта ситуация вызвать такое отвращение у юноши, что он решил убежать из дома? Воспитанные в строгости дети обычно проявляют склонность к притворной стыдливости, особенно если это касается их родителей. Но ведь они не были родителями Джонни, а простая стыдливость никак не может объяснить причину того страха, который я увидел в его глазах. К тому же она не вяжется и с той нравственной нечувствительностью, которую Джонни продемонстрировал в разговоре со мной…

Я подошел к покинутой деревне. Остановился, бросил взгляд назад. Отсюда дом не был виден, — его целиком закрывали деревья маленького парка. Если бы я пришел сюда впервые, то никогда бы не догадался, что там, впереди, стоит дом. Вокруг меня, под влажным темным небом, расстилалось угрюмое болото без тропок. Взгляд мой упал на кустик вереска с маленькими цветочками, которые были не пурпурные, а белые. Я сломал веточку, поднес ее поближе к глазам, чтобы убедиться, что передо мной, может быть, какая-то особая разновидность.

Вдруг, чей-то голос произнес:

— Белый вереск приносит счастье!

Я повернулся. На низенькой, развалившейся каменной стенке в нескольких шагах от меня сидела Франсес Стоктон. Она, казалось, была неотъемлемой частью этого угрюмого серого мира, так как ее костюм был серым, серым был и тонкий шарфик, концы которого трепыхались на ветру у нее на шее. Только лицо было гораздо более бледного оттенка. Ее черные волосы и глаза создавали ярчайший контраст с этой серебряной бледностью. На ней не было ни шляпки, ни перчаток, и она, казалось, тяжело дышала после продолжительной прогулки.

— Шотландские невесты всегда собирают целые букеты белого вереска, — сказала она с улыбкой, и я увидел, что она умеет быть обворожительной. — Я так и не поблагодарила вас должным образом за то, что вы привели ночью Джонни домой. Я настолько вам благодарна, что даже не могу выразить словами.

Тут же я испытал острый стыд за те непрошеные мысли, которые только что роились у меня в голове. Я слишком далеко отпустил поводья своего воображения. Стоктоны были такими, какими они казались, — нормальные, превосходные люди. Особенно их племянница Алиса. И Шарпантье был настоящим французом, сочетавшим в себе скромность, умеренность, жизнерадостность и интеллектуальную напряженность, которую можно встретить только в квартале Сорбонны. В них нет ничего такого, что могло подтолкнуть Джонни удрать поздно ночью в высокие горы, что могло вызвать этот дикий, застывший в его глазах страх. Затем она испортила все впечатление.

— Я шла за вами следом, мистер Данбар, — мне хотелось поговорить с вами наедине.

Рукой она отбросила выбившуюся прядь, которая из-за влажности воздуха уже чуть завилась.

— Я имею в виду Джонни. Вы разговаривали с ним сегодня утром. Каково ваше мнение? Я должна знать об этом. Прошу вас, не нужно жалеть меня и щадить мои чувства.

Я молча стоял перед ней и крутил в руках веточку вереска, не зная, что сказать.

— Я и сам в полной растерянности, миссис Стоктон, — признался наконец я. — Мне кажется, с ним что-то произошло во время бомбардировки, но я понятия не имею, что именно, а он мне об этом ничего не говорит.

— Может быть, это какая-то форма шока?

— Это лишь слово, а не объяснение. Почему шок принимает форму побега, когда у мальчика здесь есть все, что требуется для полного счастья? Во всяком случае, мне так кажется.

— Кажется? — быстро откликнулась она. — Значит, вы считаете, что это не только шок. Здесь что-то связано с нами?

— Я не знаю. Только пытаюсь догадаться. Я ведь во всем этом деле лишь посторонний зритель.

Она наклонилась немного вперед, не спуская взгляда с моих глаз.

Ну и что они собираются предпринять? На такой вопрос нельзя было дать вразумительного ответа. Кого она имела под местоимением «они»? Мужа и эрпантье? Или полицию? В этом случае гораздо больше подошли бы местоимения «мы» или «вы». Считала ли она, что другие настроены против нее и Джонни? Само собой разумеется, Джонни не питал особого желания заключить с ней союз.

— Я предложил вашему мужу проследить за Джонни, когда он убежит в следующий раз. В таком случае можно узнать о его цели, если только таковая у него есть. Это будет для вас более поучительным, чем все попытки перехватить его, что вы делали последнее время.

Мне казалось, что лицо у нее не может быть бледнее, но теперь оно стало смертельно бледным.

— Нет, нет! — торопливо запричитала она. — За ним нельзя следить. — Выражение ее глаз говорило о внутренней боли.