Шаг в четвертое измерение

— Блейн никогда не станет рисковать собственной шкурой ради спасения другого, — возразил я. — Сегодня утром я поинтересовался, окажет ли он помощь разыскиваемому полицией нацисту, чтобы лишний раз убедиться в правоте моих представлений о нем. Кажется, ответ его отличался искренностью. Он ответил, что непременно передал бы его властям. Он будет считать такую возможность подарком от Господа, это лишний раз позволит ему засвидетельствовать лояльность к своей стране, что многие газеты не раз подвергали сомнению. Такие слова мог произнести только настоящий Блейн. Настоящий Блейн не сочувствовал нацистам. Он разделял нацистские идеи, но всегда при этом отмежевывался от нацистов. Он никогда не называл себя ни нацистом, ни фашистом. Он никогда не употреблял этих слов в своих книгах. Для любого человека на улице Блейн — это еще один, непонятный для многих интеллектуал. Только те люди, которые читают философские книги, ассоциируют Блейна с нацизмом. Но если они заявят об этом публично, то их, наверное, можно привлечь к суду за клевету. Существуют и другие, похожие на него люди. Их имена никогда не связывают с фашизмом в политическом плане, но именно они являются генераторами всех нацистских идей. Так как мы в своих странах выступаем за свободу слова, то ничего с ними поделать не можем. Они будут цвести как благородный лавр до скончания времен.

Несс принялся ходить взад и вперед по коврику перед камином.

— Так как и Джонни, и Шарпантье в данный момент бесследно пропали, то наш единственный ключ к загадке — это Блейн. Он, может быть, и не является вашим беглым военнопленным, но вам удалось меня убедить в том, что он каким-то образом связан с «делом Джонни».

— Не могли бы вы выделить мне полицейского? Мы бы вместе сходили еще раз на озеро, — несмело начал я.

— Нет, не могу. У нас не хватает людей, и вам об этом хорошо известно. К тому же сейчас многие мои люди прочесывают долину в поисках Джонни и Шарпантье. Сейчас важнее найти Джонни, а не вашего гипотетического военнопленного.

Несс, подойдя к окну, посмотрел через покрытую свинцом раму толстого стекла.

— Наступают сумерки… мистер Данбар, не хотите ли вы посетить коттедж Блейна вместе со мной с наступлением «шотландских сумерек»?

— Да, конечно, — ответил я. — Но не забывайте, в этом походе мне будет легче, ведь я моложе вас.

Несс улыбнулся.

— Но вы тоже не забывайте, — вы не местный житель. Я же знаю каждую пядь любой долины, как свои пять пальцев. Так что основные трудности поджидают вас. Возьмем с собой Ангуса. Ему, правда, семьдесят три, но он гораздо энергичнее многих пятидесятилетних. Он знает долину лучше меня, так как прожил здесь безвылазно всю свою жизнь. Кроме того, захватим еще Роб Роя. Мы, трое, плюс оленья гончая, — вполне мобильный отряд, способный противостоять любому немецкому военнопленному или даже выдающемуся философу, кем бы этот Блейн на самом деле ни оказался.

В эту минуту в комнату вошел Ангус с масляной лампой, которую поставил на стол. Вялые северные сумерки начали просачиваться снаружи в длинную галерею, и все происходило так незаметно, что я ощутил, как стало темно, только, когда свет от лампы заставил плясать плотные тени на стенах.

— Мы с мистером Данбаром отправляемся в долину, к озеру, — сказал Несс, — и хотим, чтобы вы пошли вместе с нами. — Немного поколебавшись, он все же твердо добавил: — Надеюсь, что вы не станете об этом распространяться, Ангус. Мы можем встретить там нацистского военнопленного, который в свое время убежал из лагеря в Далриаде, убив при этом охранника.

Лицо Ангуса было абсолютно бесстрастным, но при этих словах глаза его заблестели.

— В таком случае, милорд, я захвачу с собой охотничий нож, на всякий случай…

Я видел, что Ангусу наплевать на немцев. Уже сейчас многие люди в странах союзников нашептывали за политическими кулисами, что немцы — отличные торговые партнеры и могут стать бастионом против загадочных славян. Таким образом, высокая библейская заповедь — любить врагов своих — подкреплялась более заумным предложением нажить на таком всепрощении неплохие деньги. Но Ангус Макхет принадлежал к простым людям на израненном Европейском континенте и не мог так быстро забыть прошлое, как все эти умники.

Несс надел на голову свой инверский капюшон от пастушьего пледа, в котором он красовался тогда в самолете. По коридору прошел к дальней двери, которая выходила на реку со стороны замка. Мы провалились в густые сумерки, которых, по выражению самого Несса, «ни черта нельзя разглядеть».

На берегу реки я оглянулся. Тонкие очертания башен и башенок казались воздушными, а сам замок будто висел в облаках в этих сумерках, таких же серых, как непроглядное небо.

Несс бросил через плечо:

— Думаю, мы выиграем во времени, если перейдем через мост и поднимемся вверх по противоположному берегу к долине. Проход более удобен с южной стороны.

— Я это заметил, — энергично поддержал я. — С северной я сегодня днем едва продрался.

Повернув на север, мы пошли вдоль берега реки. Впереди шли мы с Нессом, за нами следовал Ангус с охотничьей собакой Роб Роем.