Шаг в небо

И вправду, скоро приехал транспортёр сентаиров. Остановившись у тротуара, он просветлил свой купол. Внутри было пару полицаев и начальник. Из этих, не наших. Я подумал, что впервые вижу сента так близко. Да и вообще, впервые. Телевизор не в счёт. Полицай у двери прижал рукой наушник рации, чтобы не мешал галдёж Саламовича. Потом громко сказал:

— Так, всем пройти во двор. С вами будет беседовать начальство.

Соседи устремились во двор. Двор у нас удобный, закрыт со всех сторон и тихий.

Вслед за нами в арку тихо вплыл транспортёр. Он так и оставался с просветлённым куполом. Говорили, что в этом случае те, кто внутри, не защищены силовым полем. Видать, они ничего уже не боятся. Из кабины транспортёра вышел сент. Впрочем, полицейские стали у него за спиной, и ему уж точно нечего было бояться.

— Я понимаю важность ваших беспокойств, и поэтому решил лично приехать по вашей просьбе. Начинается новый этап мелиорации вашего местообитания. В этом строении, где вы жили, теперь будет располагаться госпиталь для людей. Мои соратники будут проходить здесь лечение и реабилитацию. Вы, как элементы без определённого места жительства, будете обеспечены властями всем необходимым.

Тут Саламович не выдержал и перебил чужого:

— Извините, я не нуждаюсь ни в чём, мне как депутату здесь представлено жильё. Зачем меня обеспечивать?

— Вы депутат чего? — спокойно спросил сент.

— Я депутат народного парламента, — сообщил министр гордо.

— А, тогда, пожалуйста, отойдите в сторонку. Естественно, этот вопрос мы обсудим с вами подробно. Остальные детали присутствующим сообщит наш человек.

Полицай, который вылез вместе с этим из транспортёра, вышел чуть вперёд, откашлялся и начал читать по бумажке:

«В соответствии с восстановленным порядком, граждане без определённого места жительства должны пройти социализацию. Граждане до двадцати пяти лет направляются в лагеря трудовой коррекции».

Тут его перебил Алекс, Вовкин брат:

— А если я не хочу ни в какой лагерь? Я может, в деревню поеду жить.

— Не хотите, не надо, вас никто не заставляет. Вон, станьте рядом с министром вашим, — махнул рукой в направлении Саламовича полицай.

Алекс пожал плечами и спокойно перешёл ближе к министру.

— Далее, — вернулся к бумажке глашатай, — лица старше двадцати пяти лет отправляются в лагеря санации. Там вы тоже пройдёте социализацию, но в соответствии с вашим возрастом. Всем находиться здесь. В течение часа вы будете отправлены по местам дислокации.

Полицай кивнул начальнику — сенту, что, мол, всё готово. Сент уже собрался исчезнуть внутри транспортёра, но потом на мгновение задержался.

— Вы все должны в конце концов понять, что порядок есть порядок. И если мы вам предлагаем что-то, то сомневаться не стоит. Пусть для вас это будет уроком. Что-то вы их плохо учите, — и кивнул так, безразлично, полицаю.

Полицай передёрнул затвор автомата и короткой очередью прошёлся в сторону Алекса и министра. Только Вовка заорал как сумасшедший:

— Нет! — и кинулся к брату.

А полицаи и этот их, начальник, спокойно уселись в машину и уплыли со двора. Правда, чуть притормозили, и высунувшийся полицай приказал:

— До приезда транспорта чтобы тут всё чисто было! А то знаю вас, свиней. За собой не убираете никогда.

Все смотрели, как тихо плакал Вовка. А сосед из шестнадцатой квартиры пошёл к дворнику за лопатой.

Через час-два прикатил простой крытый грузовик, и приказали «всем, которые до двадцати пяти — грузиться!». Нас было всего двое. Я и Вовка. Дочки министра давно умотали куда-то в село. Или ещё куда.

В глубине кузова сидел сонный полицай. Ему даже и оружия не дали.

— Скажите, а что такое лагеря санации? — я не понимал, почему все старше нас, должны ехать в другое место.

— Ха! — полицай мерзко осклабился. — Санация — это санация. В камеру и газ. Как тараканов.

Глава шестая

Мы едем уже примерно три часа. Сначала в грузовике был только я и Вовка. Он как сел на скамейку, отвернулся носом к тенту, так и не оборачивался всё время. По пути мы пару раз останавливались. К нам подсаживали пацанов, таких же, как мы. И полицаев, уже вооружённых. Вот теперь нас полный кузов. А куда везут, непонятно. Среди тех, кого подсадили позже, я не знал никого. Странно, а девушек они отдельно везут? Наверное, эти лагеря не так, как пионерские, устроены… Хотя, почему бы и нет? Вот, мы на картошку после первого курса ездили… И работали, и жили лагерем вместе, всё было в порядке. Почему бы и социализацию так не устроить? Правда, после того, что произошло, после слов полицая о лагерях для старшего поколения, мои размышления могли показаться горячечным бредом. Или беспомощной попыткой надеяться на лучшее.