Шаг в сторону

Я ей, конечно, не поверил, но не захотел подвергать сомнению свою репутацию, потому что такая дворничиха раззвонит об этом по всей улице. Влез я на чердак и стал пробираться под веревками с бельем. Чиркнул спичкой.

И в эту минуту мне кто-то дал по носу так, что я думал, мне его свернули. Парень пробежал мимо меня, на лестнице толкнул дворничиху и помчался вниз. Только входные двери уже были заперты, а внизу жили мясник и мусорщик. Так что он дорого заплатил за мой нос. Еще хорошо, он его не проломил, мне и так далеко до Адониса.

Ну, а теперь тот, кто меня душил, лежит внизу в подвале, и я не знаю, что с ним. Может, это местный домовой, хотя Кунц и говорит, что привидений здесь нет. Но скорее всего не домовой, и прыжки на лестнице, видимо, не пошли ему впрок, потому что он молчит.

Даже если человек кого-то душил, не стоит оставлять его и подвале. Там и подохнуть можно. Мне, правда, не хотелось привлекать к себе внимание, да ничего не поделаешь. Не могу же я идти к Жачеку или к Кунцу и говорить им, что я видел вещий сон, будто кто-то упал в подвал.

Осторожность никогда не повредит. Спичкой я на сей раз чиркнул уже наверху. Внизу ничего не двигалось. Я зажег еще одну спичку и стал медленно спускаться по ступенькам.

Внизу лежал Жачек. Одна нога у него была подвернута, а около головы была лужа крови.

IX

Наверняка он был жив, но покалечился здорово. Я положил его более удобно и помчался вверх за Кунцем.

Когда он открывал мне двери, в руках у него была та самая парадная алебарда, он даже не старался ее спрятать. Видимо, ночь была слитком бурной, к таким здесь не привыкли. Я сказал, что ходил в уборную, а когда возвращался, услышал в подвале стон, побежал посмотреть и нашел там Жачека. Я добавил, что он, вероятно, по неизвестной причине направился в подвал, поскользнулся на мокрых ступенях и упал.

Кунц одевался и рассказывал мне об аферах со шлемом. Я сказал, что тоже что-то слышал сквозь сон, но не хотел выходить.

Совместными усилиями мы вытащили полумертвого Жачека из подвала. Тащить его было ужасно тяжело. На голове у него была рваная рана и нога переломана. Пока Кунц заводил мотоцикл, чтобы съездить в деревню и вызвать по телефону «Скорую помощь» — в замке телефона не было, — я пошел будить Жачкову. Она быстро поднялась. Как только узнала, в чем дело, зарыдала. И не удивительно.

Кунц поехал за помощью, а я старался перевязать Жачеку голову тем, что было под рукой. Пани Ландова, заслыша треск мотоцикла, через минуту спустилась вниз. Увидев меня рядом с окровавленной жертвой, слегка удивилась, но промолчала. Железная женщина.

Кунц вернулся приблизительно через полчаса, он долго не мог достучаться к трактирщику. Через двадцать минут прибыла «Скорая помощь». Жачек еще не пришел в себя. Его верная супруга поехала с ним. Она все твердила, что не понимает, как это могло случиться.

Спать мы так и не легли. Пошли наверх в башню, сварили кофе и влили в него остаток кунцевского рома. Я думал свое, пани Ландова тоже, а о чем думал Кунц, трудно предположить. Разошлись мы под утро. Я довольно крепко уснул, потому что в отличие от остальных не спал с вечера ни полминуты и не знал, что Кунц позвонил доктору Вегрихту и рассказал ему обо всем, что случилось.

Доктор Вегрихт приехал вскоре после того, как я проснулся.

Он был ужасно перепуган. Я не совсем понимал, почему он так трясется. Ведь его трудно было обвинить в том, что случилось, но есть такие люди, которые все принимают слишком близко к сердцу. Чтобы хоть немного отвести душу, доктор отчитал Кунца, заявив, что такое здесь не должно твориться.

Я тоже так думал. Шея у меня все еще болела.

Наругавшись вволю, доктор Вегрихт уехал, предварительно заверив нас, что заедет еще сегодня же или, самое позднее, завтра. Неясно только зачем.

Когда он уже уехал, я вдруг… вспомнил о сумке. Спустился вниз и заглянул под стойку. Пошарил там рукой.

Сумки не было. Исчезла бесследно. Теперь уж ничем не поможешь. Это я классически прошляпил. Я чуть не завыл с горя. Единственное, что хоть как-то меня оправдывало, были события последней ночи. Думайте что хотите, но я не привык, чтобы в меня целились из пистолета или душили. И наконец, мне не каждый день приходится сбрасывать в подвал бывших жандармов. У меня психика нормального человека. Если бы после всего я мог стряхнуть соринку со своих аккуратно отглаженных брюк, закурить как ни в чем не бывало любимую турецкую сигарету и безразличным голосом сказать что-нибудь остроумное о последних достижениях в Чили, я был бы ценной находкой для психиатра.

Доктор Вегрихт действительно после обеда приехал и привез в своей машине (кстати, это была служебная машина, а не личная) пани Жачкову. Жачек сломал себе ногу. Но рваную рану на голове ему зашили, и еще до обеда он пришел в себя. Его жена успокоилась, но время от времени еще всхлипывала. Она начала собирать вещи, которые должна была отвезти на другой день в больницу.