Шаг в триста лет в прошлое

Людей и коней с санями ему собирал Ромодановский. Не сам, конечно, а через своих сотрудников, которых по-старому называл дьяками и подьячими. Грозному для всех и преданному Петру. Князь-кесарю многое прощалось.

За Дмитрием был только контроль качества, о чем он и позаботился, забраковав шесть десятков мужиков (старые, калеченные и больные), шесть саней (рухлядь) и трех коней (старые и слабые). Недовольный Ромодановский, пришел, изрыгая проклятия и угрозы (и не все они были просто словами. Князь-кесарь мог арестовать и вздернуть на дыбу и без решения царя).

Самолично осмотрел забракованное, подумал, приказа Дмитрия не отменил, хотя и ушел, косо глядя на майора гвардии. Пронесло. Ромодановский был очень недоволен и, уходя, зло смотрел в сторону Дмитрия. Но и он понимал, что обманывать царя себе дороже и плохо выполненное задание может стоить не только карьеры, но и головы. Даже головы князь-кесаря. Обошлось.

Выполняя поручение царя, Дмитрий не забывал и о своих личных делах. Своя рубаха ближе к телу!

Он съездил в окрестностях Тулы и там нашел мастеров кузнечного дела. Разорившийся купчина продавал штат заводика (а точнее большой кузни) за сто рублей. Шестнадцать мастеров (с семьями) обошлись задешево. В Москве люди стоили куда дороже. Тем более мастера. Вот и пополнению заводу Хилкову. Монстр будет, не как, конечно, в ХХI веке, но все равно большой.

Кстати и в Москве пришлось закупаться. Две семьи солеваров (всего пять мастеров, в том числе одна женщина, что для той поры было крайней редкостью) и мельник (разумеется, с семьей). Общая сумма сто сорок рублей. Дмитрий кряхтел, постанывал под тяжестью пупырчатого зверя, но деньги отдал, понимая, что добыча соли – золотое дно. Без соли человек не проживет, а привозная соль будет очень дорогой. Как, впрочем, и любые товары.

А мельница- обязательный символ любого селения человека. Ибо, как-то никак не привыкнут люди есть прямо зерном, требуется перемолоть.

В Подмосковье сумел купить водочный заводик, который вели три крепостные семьи. Начало есть, а потом он постепенно поменяет технологии.

Побывал на Кукуе, поспрашивал у местных иноземцев, некоторые жили в Москве столько, что почти полностью обрусели, предпочитая луковому супу ботвинью и вчерашние щи. Но кое-какие связи с исторической Родиной они сохранили.

Побегав, Дмитрий сумел договориться, что ему с оказией перешлют пару пудов картошки. Местные иноземцы сами ее не очень-то ели, но для гвардии майора договорились. Покупка в Голландия обошлась в копейки, но за перевоз пришлось заплатить семнадцать рублей. Ужас! Да и от Москвы до Прибалтики хлопот набралось. Картофель – не зерно, холода очень боится, пришлось утеплить с надеждой, что до будущего Санкт-Петербурга довезет и там посадит.

За одним купил несколько саней и коней (просто взять государственные не решился, понимая, что попасться у Петра на воровстве казенного имущества очень легко), коров, триста пудов ржи, несколько сот кирок, топоров и лопат. Сверх этого купил почти сто пудов железа. Металл и изделия из него были взяты по совету старого мастера и по собственному размышлению.

К различного рода мастерам добавился немец Курт Бурманн. Бывший наемник русифицировался, принял православие и женился. Жилось ему за спиной Дмитрия вольготно и тот совершенно не беспокоился, что Курт сбежит. Зачем? Жить в полунищей Германии без гроша в кармане было бы очень тяжело. В России он, хотя и крепостной, но ни разу не ложился спать голодным. И мастерская Курта по производству льняной ткани пользовалось большой популярностью. Даже родителей привез в Россию.

Ближе к сретенью тронулись. Шел февраль, с его знаменитыми метелями и внезапными морозами. Дмитрий торопился, подгонял возчиков. В Прибалтике из-за влияния Балтийского моря ближе к весне возможны резкие потепления. А зимник проходит преимущественно по болотам и руслам рек. Станут до следующей зимы.

Через три недели обоз прибыл к Нотебургу. Царь метался по Прибалтике и по России, но ставка его официально располагалась около бывшей шведкой крепости.

В конце апреля армия сконцентрировалась вокруг Ниеншанца. Дмитрия там не было. Петр, узнав о выполнении задания, молча кивнул. Потребовал, чтобы он оставался вместе с обозом и следил, чтобы и мужики не разбежались, и никто не растаскивал хлеб, скот и людей.

Дмитрий на этот раз особо на войну не торопился. А в правоте царя вскоре убедился. Шестеро мужиков, напуганные слухами о приближающихся шведов и уставшие от тягот лагерной жизни, попытались сбежать. Всех поймали и нещадно высекли. Дмитрий несколько раз отбивал нападки высокопоставленных вельмож, нацелившихся на коней и продовольствие.