Шаг влево, шаг вправо

Хоть я и не получила приглашения, все равно последовала за хозяйкой. Она не возражала. Поднявшись по лестнице, Арина Сергеевна, как и в больнице, немного замешкалась перед дверью и, приоткрыв ее, спросила ангельским голосочком:

– Не спишь?

– Нет, Арина, заходи. Ты почему сегодня так рано?

– Ну, здравствуй! – Подойдя к отцу, лежавшему на кровати, и чмокнув его в щеку, Арина поинтересовалась: – Как ты перенес переезд?

– Нормально.

– У тебя опять накурено. – Арина помахала рукой, разгоняя дым. – Разве врачи тебе не запретили курить?

– Если бы это было так просто – бросить, я бы уже давно бросил, – ответил ей отец.

В комнате повисла напряженная тишина. Можно было подумать, что отцу с дочерью было больше не о чем разговаривать.

– Простите, – подала я голос, – Сергею Федоровичу пора принимать лекарства.

– Хорошо, я зайду позже. – Мне показалось, Арина втайне порадовалась тому, что у нее появился повод уйти, ведь ее общение с отцом явно не заладилось. Сергей Федорович, сказав дочери несколько слов, демонстративно отвернулся от нее к окну.

Как только мы остались одни, Степанов достал из-под одеяла наушники.

– Надо полагать, вы слышали мой разговор с Ариной? – спросила я.

– Слышал, – подтвердил клиент, – и лишний раз убедился, что мои подозрения вполне справедливы.

– Да что же вас могло в этом убедить?! – Я всплеснула руками от удивления. – Да, возможно, ваша дочь не слишком обрадовалась тому, что вас выписали, но не более того. В конце концов, она заплатила немалые деньги за полноценное лечение и имела полное право надеяться на то, что вы все двадцать четыре часа в сутки будете находиться под квалифицированным медицинским присмотром.

– Да разве вы не поняли, что мое появление дома спутало Арине все карты?

– Я ничего такого не заметила. По-моему, вы грешите субъективностью, – как можно мягче произнесла я.

– Хорошо, если так.

– Сергей Федорович, – я перешла на полушепот, – мне хотелось бы вернуться к вопросу о фигурантах того старого антикварного дела. Может, это кто-то из них вычислил, что драгоценности остались у вас? Например, Хрекова, Бирюлин или даже Кучаренко?

– Кучаренко? – Степанов бросил на меня удивленный взгляд. – А разве я не сказал вам, что он повесился в камере накануне суда?

– Нет, я впервые слышу об этом!

– Да, чиновник не смог выдержать такого позора и покончил жизнь самоубийством. Он скрутил из простыни веревку, привязал ее к решетке и… В общем, тюремный врач констатировал смерть от удушья.

– А как насчет других фигурантов?

– Ну, если вам это интересно, – Степанов пожал плечами. – Николая Бирюлина тоже нет в живых.

– То есть вы интересовались его судьбой?

– Нет, – возразил бывший следователь, – специально не интересовался. Где-то году в 92-м или 93-м – сейчас уже и не вспомню точно – я случайно встретил Наталью Ивановну. Честно говоря, я даже не узнал ее поначалу, так сильно она изменилась за эти годы – располнела, прическу изменила… Раньше у нее были длинные светлые волосы, а потом она подстриглась коротко и покрасилась в темный цвет. В общем, Хрекова подошла ко мне в Крытом рынке, около медовых рядов, поздоровалась. Я спросил у нее, как дела. Не то чтобы меня это сильно интересовало, так, для приличия. Наталья сказала, что родила девочку, а Николай умер на зоне.

– От чего?

– Я не спросил. Знаете, разговор наш как-то не клеился, поэтому мы попрощались, и я пошел своей дорогой, она – своей. Все – больше мы не виделись. Но вот ее прощальный взгляд я помню – в нем светилась благодарность.

– Благодарность?

– Да, именно так. Татьяна Александровна, а почему вас это так удивляет?

– Сергей Федорович, как вы думаете, за что именно она вас благодарила?

– Как это – за что? За то, что благодаря мне она перешла из разряда подозреваемых в разряд свидетелей!

– Не конкретно ли за то, что вы спрятали улики? – уточнила я.

– Мне так не показалось.

– А водитель чиновника Кучаренко? Вы что-нибудь о нем помните?

– Полещиков проходил по делу как свидетель. Думаю, он и половины того, что знал, ни на следствии, ни на суде не выдал. Только я бы не стал его подозревать в краже антиквариата. – Степанов кивнул в сторону окна, под которым некогда строил тайник. – Полещиков тогда был уже в возрасте, а сейчас, если он и жив, то уже стал глубоким стариком.

– Понятно. – Я задумалась над следующим вопросом, но мои размышления прервал телефонный звонок. Достав из сумки мобильник, я ответила.

– Таня, это я, давай сегодня встретимся. Есть что обсудить, – торопливо проговорил Авельянов.

– Хорошо, давай. Когда и где? – спросила я.

– Может, в кафе «Заправка» через час? – предложил хакер. – А то у меня дома… это…

– Кавардак? – подсказала я, вспомнив его предыдущую отговорку.

– Хуже. У меня там всемирный потоп, соседи нас сверху залили, – нафантазировал Авельянов.

Не было никакого резона уличать его во лжи. Напротив, я выразила ему глубочайшее сочувствие по поводу коммунальной неурядицы. Отключившись, я обратилась к клиенту:

– Сергей Федорович, мне программист отзвонился, у него есть информация по тому объявлению.