Шаг влево, шаг вправо

— Именно так. — Максютов одарил Топорищева тяжелым взглядом. — Между прочим, хочу напомнить вам, что я собрал здесь совещание, а не балаган. Споры на отвлеченные темы впредь прошу вести в мое отсутствие, вам понятно?

— Минуточку!..

— Я спрашиваю: вам понятно?

— Да.

Наверно, Топорищев все-таки испугался. Испугался, что его заменят.

— Значит, договорились. Теперь о деле. Я правильно вас понял: вы считаете объект не инопланетным зондом и не животным?

— Да, — повторил Топорищев.

— Тогда что же он такое? Разумное существо?

Топорищев покачал головой.

— Слишком мало данных для окончательного ответа. Но разумное существо — вряд ли. Это уже на уровне домыслов. Кстати, любое разумное в нашем понимании существо должно в своей основе быть либо животным, либо механизмом.

— Вы можете доступно объяснить, почему объект — не животное?

Топорищев с юмором посмотрел на Максютова, потом на меня.

— Я уже пытался. Кстати, мой коллега со мной не вполне согласен…

Фогель кивнул.

— Не говоря уже о том, что все известные нам определения жизни страдают либо расплывчатостью, либо чрезмерной узостью и неполнотой…

— Ну так скажите нам сами, что такое жизнь, — бросил Максютов.

— Пожалуйста! — Топорищев важно наклонил шнобель, отвешивая присутствующим шутовской поклон. — Скажу. Нет ничего проще. Жизнь — это болезнь материи.

Фогель хрюкнул и сотрясся от смеха. Шкрябун сквозь зубы втянул в себя воздух.

— А кто, собственно, сказал, что материя может страдать только одной болезнью? — риторически поинтересовался Топорищев. — Предположим, объект есть не что иное, как видимое проявление другой хворобы, по грубой аналогии — волдырь вместо сыпи. Это и жизнь, и не-жизнь одновременно. Иная организация вещества. Не менее сложная, чем жизнь, — но иная.

— Ну и?..

— А что еще? — удивился Топорищев, разводя мосластыми руками. — Больше ничего. Остается надеяться, что свойства объекта находятся в пределах нашей способности к познанию, вот и все.

Максютов подвигал желваками на лице, помолчал несколько секунд, наверно, считая в уме до десяти. Я прекрасно его понимал.

— Ладно, — едко произнес он. — Будем считать, обменялись мнениями. Ну а что мы завтра делать будем, а? Я бы хотел услышать это от вас… или, скажем, от вас. Вы можете хотя бы предложить стратегию исследований?

— А почему нет? Хотя недостаток данных…

— Майор, подойдите сюда.

Я встрепенулся зря — Максютов обращался к офицеру службы информации.

— Доложите данные об аномалиях на этот час начиная с момента посадки объекта. Погромче, для всех.

К моему удивлению, доклад майора не занял и минуты. За четверо суток возникла всего одна новая зона с выраженной аномальностью, но без всяких следов каких бы то ни было катаклизмов. Канада, Лабрадор. И еще одна — сомнительная — зона слабой аномальности в Бангладеш. Опять-таки без катастроф.

— Снижение внешней активности объекта? — оживился Фогель. — Или случайная флуктуация?

Никто ему не ответил, да и не мог ответить.

— А что Америка? — спросил Максютов. — Движется к нам с прежней скоростью? Я имею в виду — с момента посадки?

Офицер развел руками, а Топорищев громко фыркнул:

— Он не ответит. Я отвечу. Такие перемещения современными методами не ловятся. Пора знать.

— Допустим, — стерпел Максютов. — А вообще?

— По нашим данным, ускоряется. За последний месяц зафиксировано перемещение на один-полтора сантиметра. Кроме того, Южная Америка, по-видимому, поворачивается против часовой стрелки. Отмечено движение Австралии, Тасмании и Новой Зеландии на северо-запад. Рифт Красного моря, по-видимому, закрывается. Серьезных землетрясений пока нет, наоборот, в сейсмических районах отмечается уменьшение локальных напряжений земной коры. Одновременно нарастают сдвиговые напряжения под всей поверхностью обоих американских континентов, особенно значительные на Восточном побережье. Вероятно, через несколько лет произойдет целый ряд катастрофических землетрясений в районах, никогда прежде не считавшихся сейсмическими. И это будет только начало.

— Подробнее, — приказал Максютов.

— Антисейсмического строительства там никогда не велось, соответственно, масштаб разрушений ожидается огромный. Ну а в ближайшей геологической перспективе — бурная эпоха горообразования со всеми вытекающими. Через миллион лет на Восточном побережье Америки встанут вторые Кордильеры. Подобные катастрофы будут происходить практически повсеместно, к счастью, в нашей стране со сравнительно незначительной силой. Хочу особо подчеркнуть, что основные направления и скорость мантийных движений не изменились, это подтверждено прямыми измерениями в зонах океанских рифтов. Континентальные блоки движутся ПРОТИВ движения мантии. Вопрос о движущей силе этих процессов пока остается совершенно неясным…

— Монстр, — не выдержал кто-то в углу.

Дурак. Понятно, что Монстр, а не фокусник Копперфилд. У того бы не получилось, это ему не из Ниагары живым выпрыгнуть.

— А Индия? — спросил Максютов.

Топорищев переглянулся с Фогелем.