Шаг за черту

Такое бывает только в Индии. У меня случилось жуткое безденежье: в общем, я по уши увяз в долгах. Но, как ни странно, на Востоке безденежье вполне сочетается с любовью и женщинами. Здесь, в Англии, если человек разорился, женщины тут же от него отворачиваются. Тут все умные. А на Востоке они только нежнее льнут к неудачнику. Вот вам восточный колорит!

Это «бабу-английский», просторечный, полуграмотный, неказистый английский язык, которым пользуются на базарах, облагороженный образованием, умом и лукавым талантом Десани, обретший уникальный стиль и ритмику, новую, литературную, ипостась. Трудно представить себе без Десани недавнюю книгу А. Алана Сили, евразийскую комическую сагу «Троттер-наме», внушительный том, насыщенный интерполяциями, восклицаниями, поворотами, панегириками и трагедиями. Я и сам кое-что позаимствовал у Десани.

Вед Мехта известен своими ехидными комментариями по поводу индийских реалий, а также несколькими книгами на автобиографическом материале. Первая из них наиболее трогательна: «Веди», воспоминания слепого о юности, где жестокость и доброта описываются одновременно и бесстрастно, и выразительно. (Не так давно Фирдаус Канга в своем автобиографическом романе «Попытка вырасти» тоже описал физические страдания, оживляя высокий стиль юмором.)

Рут Прауэер Джабвала, автор книги «Зной и пыль», получившей премию «Букер» (впоследствии по этой книге был снят фильм), является выдающимся мастером. Как писателя ее порой недооценивают в Индии, потому что, как я думаю, стиль интеллектуала, лишенного корней (что составляет самую суть ее манеры письма), совершенно чужд в стране, где региональная принадлежность ценится превыше всего.

Рут Джабвала многим известна как успешный сценарист. Но многие ли знают, что величайший индийский кинорежиссер Сатьяджит Рей был также и мастером короткого рассказа? Его отец издавал на бенгали известный детский журнал «Сандеш», и язвительные притчи Рея только выигрывают от почти детского обаяния его стиля.

Анита Десаи, один из самых крупных современных писателей Индии, заслуживает сравнения с Джейн Остин. В таких романах, как «Ясный свет дня», написанных непринужденным английским языком, полным тонких нюансов, она демонстрирует и выдающийся дар социального портрета, и полноценный, в духе Джейн Остин, сарказм проникновения в суть человеческих помыслов. В романе «В заключении», возможно ее лучшем произведении на сегодняшний день, она мастерски использует английский язык, чтобы отобразить упадок другого языка, урду, а также высокую культуру, с которой он был связан. Здесь (в противоположность Нараяну) поэт, последний, спившийся и хилый, пленник вымирающей традиции, играет роль Забияки: а главный герой романа, Девен, юный почитатель поэта, выступает в качестве Нытика. Десаи повествует о том, что уходящее прошлое, старый мир может оказаться не менее тяжким бременем, чем корявое, порой бестолковое настоящее.

Хотя В. С. Найпол рассматривает Индию как бы со стороны, его сопричастность ей настолько сильна, что без него обзор современных авторов оказался бы неполным. Три его документальные книги об Индии: «Область тьмы», «Индия: раненая цивилизация» и «Индия: миллион мятежей сегодня» — представляются важными, и не только потому, что в них ставятся острые вопросы. Резкость его ответов поражает многих индийских критиков. Наиболее беспристрастные из них признают: да, он нападает на то, что действительно заслуживает нападок. Один южноиндийский писатель признался мне: «Когда я приезжаю на Запад, я против Найпола, но когда возвращаюсь домой в Индию, я за него».

Одной из мишеней для Найпола (в книге «Индия: раненая цивилизация») стал институт прикладных технологий, где изобрели «обувь для жатвы» (с прикрепленными лезвиями), чтобы индийские крестьяне использовали ее для сбора урожая, это поистине заслуживает всей разящей остроты сарказма. Временами, однако, он излишне высокомерен. Индия, утраченный рай его предков-эмигрантов, не устает разочаровывать его. Впрочем, в последней книге трилогии он отзывается о положении дел в стране более благосклонно. С одобрением пишет о возрождении «руководящей воли, руководящего разума, национальной идеи» и обезоруживающе трогательно признается в атавистическом настроении, в котором пребывал во время своей первой поездки по стране тридцать лет тому назад: «Индия моей мечты и сердца оказалась невозвратной и невосстановимой. В этой первой поездке я был всего лишь испуганным путешественником».

В книге «Область тьмы» Найпол отмечает у индийских писателей, названных в данной статье, характерное смешение согласия и расхождения. Вот что он пишет: