Шагай, пехота !

На щите наверху было написано: "Смерть немецким оккупантам!" Ниже были два раздела: слева-"Задача дни", справа - "Сегодня отличились". А еще ниже третий раздел, содержание которого определялось надписью: "Перед судом своих товарищей боец..." Там, правда, никакой фамилии не значилось.

- Ну и что, побывал кто-нибудь перед судом своих товарищей? - осведомился командир полка.

- Побывал один боец, товарищ подполковник, - ответил Дудников. - Белье казенное пытался махнуть налево...

Потом мы осмотрели палатки, учебное поле.

- Вот что, Петр Васильевич, - неожиданно сказал подполковник Васильков, обращаясь к ротному. - Идея есть одна. Надо будет дзот в натуре построить и показать бойцам, как штурмовать и уничтожать такие огневые точки. Как, сделаешь?

- Есть сделать дзот! - четко козырнул Кирьянов..

- Два дня сроку - и доложить!

* * *

И вот прошло два дня. Поскольку контролировать распоряжение о сооружении дзота поручили мне, я утром попросился у майора Пономарева съездить на учебное поле к Кирьянову.

- Давай, - согласился начштаба. - Возьми коня у связных. Да не задерживайся там.

Своего коня мне тогда не полагалось, как и другим помощникам начальника штаба. Если возникала необходимость в лошадях, то брали их во взводе конной разведки, где было несколько запасных, или у дежуривших ежедневно при штабе конных связных. Что делать, телефонные линии везде протянуть но успели: катушки с кабелем, аппараты еще только дополучали.

Через десяток минут, прискакав в роту к Кирьякову, я застал его за постановкой задачи на штурм дзота взводу младшего лейтенанта Уракина.

На пригорке в землю было врыто приземистое сооружение из бревен и камней, засыпанное сверху грунтом. Три амбразуры могли держать под прицелом близлежащую местность, надежно контролировали дорогу и подходы к высотке. Я подошел к дзоту: место было выбрано удачно, каждый боец мог представить себе, как нелегко под губительными очередями пулеметом приблизиться к этой огневой точке.

- Пожалуйста, можно гранаты рвать, - Кирьяков ткнул каблуком в валун на перекрытии дзота. - Три наката, да еще вот камней натаскали. Запросто не возьмешь. Так что, Уракин, как будешь решать задачу?

Худощавый младший лейтенант отчеканил:

- Сосредоточиваю огонь взвода на южной и восточной амбразурах. Гранатометчики заходят с севера, там канавка. Оттуда достанем.

- А я, твой противник, знаю про ту канавку. А на семьдесят метров у тебя кто гранату кинет? Думай, Уракин, думай. Пулемет, он не даст из канавки носа высунуть твоим гранатометчикам. А?

Уракин нервно поправил пряжку ремня, переступил с ноги на ногу.

- Поставлю ручной пулемет на подавление северной амбразуры.

Командиры еще несколько минут прикидывали так и этак планы атаки, и мне, откровенно говоря, вдруг стало казаться, что предстоит решать не учебную задачу, а брать настоящий дзот. И тогда увиделась командирская мудрость старого чекиста, который учил подчиненных действовать в условиях, максимально приближенных к боевым.

- Думай, Уракин, все учитывай: откуда солнышко светит, как ветер дует, какие гранаты у тебя, какие люди, кто сосед. Это война.

Я не стал вникать в ход решения задачи. Осмотрев дзот, убедившись в том, что все сделано на совесть, пошел к коню.

- Как думаешь, лейтенант, - окликнул меня Кирьяков, - подполковник Васильков приедет дзот смотреть?

- Может быть... Точно не скажу.

- Пусть приезжает, покажу, как дымом дзоты накрывают.

Видимо, у комроты в запасе было немало разных решений одной и той же задачи. Соображал он быстро, действовал находчиво. Об этом я и сказал, не скрывая своего восхищения, майору Пономареву, когда вернулся в штаб и доложил об увиденном.

- Ага. Добро. Молодцы! Я знал, что Петр Васильевич не подведет, радовался начальник штаба. - В каждом батальоне, Науменко, слышишь, надо запланировать занятие по уничтожению дзотов. Пригодится.

- Покамест немцы наступают, нам приходится не брать, а удерживать дзоты, заметил я.

Начальник штаба насмешливо посмотрел на меня:

- Вперед надо смотреть, Науменко. Сегодня отступаем, а завтра и на нашей улице будет праздник. И учить людей надо любым видам боя.

* * *

К концу сентября 1941 года резко похолодало, начались дожди. В палатках стало сыро, зябко, особенно по ночам. Утром 27 сентября неожиданно выпал первый снег. Это было даже красиво: на желто-зеленых кронах дубов белой, очень нежной пеленой поблескивал под скупыми лучами солнца легкий пушистый иней. В тот же день все подразделения полка получили приказ строить землянки взамен уже не обеспечивающих надежного укрытия от непогоды палаток.

Земля еще не успела промерзнуть, поэтому бойцы врылись в нее быстро. Да и подгонять их не было надобности: для себя ведь старались. И следующую ночь уже спали в землянках. Там было потеснее, чем в палатках, но зато намного теплее.

Однако на следующий день солнце стало так припекать, что снег быстро растаял. Погода установилась теплая, безветренная.