Шагай, пехота!

На что они надеются? Кольцо наших войск намертво обхватило остатки 6-й немецкой армии. Им некуда деться. Самое разумное сейчас для них — сдаться. Каждый лишний час сопротивления только увеличивает число жертв — от наших бомб и снарядов, от жестоких морозов, от голода. Много позднее мне довелось прочитать к одной книге, что гитлеровские офицеры получали в Сталинграде по 150 граммов хлеба в сутки, солдаты — по 50. Зачастую и эта мизерная норма урезывалась наполовину. Питались кониной — мясом замерзших лошадей.

Еще в начале января над позициями гитлеровцев были разбросаны с самолетов тысячи листовок с «Обращением к солдатам и офицерам немецкой армии, окруженным в районе Сталинграда». Его подписали командующие Сталинградским и Донским фронтами генерал-полковник А. И. Еременко и генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский. «Немецкий солдат, сдающийся в плен в безнадежном наложении, говорилось в обращении, — совершает не поступок позора, а акт благоразумия».

Советское командование искренне стремилось предотвратить массовые, бессмысленные жертвы. И не наша вина, что гремели бои, лилась кровь. С упорством фанатиков гитлеровское командование требовало от своих потрепанных вояк одного: сражаться. Не надеясь на силу приказа, фашисты ужесточали репрессии. Исступленной, звериной злобой наполнены строки документа, найденного среди бумаг разгромленного штаба одного из гитлеровских корпусов: «Каждый, кто попытается капитулировать, будет расстрелян! Каждый, кто выкинет над окопом белый флаг, будет расстрелян! Каждый, кто поднимет сброшенный с самолета хлеб и колбасу и не сдаст их, будет расстрелян!»

В это же время по окруженной группировке был отдан не менее людоедский приказ: «Раненым и больным не выдавать больше ни грамма продовольствия».

И в это же время но личному распоряжению Геббельса все радиопередачи для солдат и офицеров армии Паулюса, гибнущей в сталинградском котле, в обязательном порядке заканчивались песней: «Вслед за декабрем всегда приходит снова май». Трудно придумать более чудовищную, более циничную насмешку над людьми, обреченными на мучительную гибель среди чужих, полыхающих огнем и ненавистью руин.

Ничего не помогло — ни яростные попытки вызволить из окружения войска 6-й армии, ни угрозы расстрела, ни сентиментальные песенки. В плен стихийно сдавались и отдельные солдаты, и батальоны, и даже полки. Те самые, что под громы победных оркестров вступали в Брюссель, маршировали по Парижу. Те самые, что предавали огню города Югославии и Греции, проливали кровь мирных польских крестьян, принесли горе на советскую землю.

Стойкость и мужество советских воинов отрезвили немало голов, затуманенных бредовыми идеями о мировом господстве. Бессмысленность дальнейшего сопротивления в конце концов признал и сам Паулюс, 30 января 1943 года произведенный Гитлером в генерал-фельдмаршалы. Через день он подписал приказ о капитуляции южной группировки гитлеровских войск.

А северная еще продолжала сопротивляться…

Многого мы не знали в те дни, многое стало известно лишь годы и годы спустя. Одно мы понимали тогда хорошо — гигантское сражение на Волге идет к концу. И каждый из нас горел желанием сделать все, чтобы приблизить дни победы, как можно быстрее очистить израненный город от фашистской нечисти.

… Мы еще раз проверили готовность к атаке. Вроде бы все предусмотрели, все прикинули. Но на войне как на войне — возможны любые неожиданности. Гитлеровцы превратили Тракторный завод в сильный опорный пункт. Развалины были буквально нашпигованы огневыми точками. Каждый метр земли, усеянный битым кирпичом и горелым железом, простреливался вражескими пулеметами.

А сил у нас было, как говорится, кот наплакал. В полку осталось всего несколько десятков активных штыков. На полнокровную роту не наберется. Бои в Сталинграде обошлись нам высокой ценой.

Боевые действия в городе значительно отличаются от тех, которые ведутся в полевых условиях. Высокие здания и другие сооружения, вплотную примыкающие друг к другу, заметно сужают обзор, сковывают маневр, усложняют действия приданных подразделений. Разрушенные дома, завалы на улицах, минно-взрывные заграждения, пожары расчленяют первоначально принятый боевой порядок атакующих подразделений на отдельные группы, которым зачастую приходится действовать самостоятельно.

Бои в Сталинграде привели к рождению новых приемов борьбы с противником. В условиях большого города наиболее эффективными оказались действия штурмовых групп и штурмовых отрядов. Их состав и структура зависели от характера атакуемого объекта, его величины, прочности обороны, боеспособности гарнизона. Все это влияло и на выбор средств поддержки атакующих подразделений.

Вот и на этот раз мы тщательно прикидывали своп возможности, стараясь максимально использовать все, что было в наличии.

— Негусто получается, — озабоченно сдвинул брови Саморуков.

— Гранат побольше надо взять, — заметил Белоусов. — Гранатой немца из любой щели выковырнешь.

Ишков вышел и через несколько минут вернулся, неся в одной руке котелок с горячим чаем, в другой — буханку мерзлого хлеба.