Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга вторая. В кривом глазу все криво

В распадке бил ключ. От него разрослось болотце с камышами, рогозом и кочкарником. Высокая осока на кочках вперемежку с проволочником вместе напоминали лохматую голову ведьмы. Ветер трепал эти космы, они шелестели и жаловались на свою никчемную судьбу, поскольку даже лось неохотно брал жесткие стебли. Здесь жили и кормились мыши. По краям этой таежной опушки с каменистыми выходами водились пищухи и зайцы. Одинец охотился на грызунов как полновластный хозяин и по неглубокому снегу взял несколько мышей и зазевавшуюся пищуху во время кормежки у своего стожка, который поставила еще летом. Лось тоже ходил здесь, но стожки не трогал, фыркал от запаха пищухиной мочи, которой она защищает от лесного великана свои скромные запасы.

Одинец не рассчитывал на большую добычу, вряд ли после его охоты остались здесь еще эти беспечные мыши. С наступлением холодов основная их часть мигрировала вглубь тайги, где толстая моховая постель надежно хранит запасы ореха кедровок, опавшую шишку, и добыть там мышь труднее, к тому же конкурентов – пушного хищника – там полно. Но Одинец не уходил далеко от опушки, хотя на лося он не рассчитывал. Но что-то удерживало его здесь. Может быть, вид этого великана, этой горы мяса, которая лениво ходит по опушке, съедает жесткие стебли камыша и рогоза, молодые ветки тальника, что протянулся грядой с южной стороны поляны, где чаще всего отлеживался Одинец. Он каждый раз убирался подальше, когда гора мяса приближалась к нему, но всякий раз возвращался на прежнее место, когда эта гора с роскошной короной на голове уходила в сосняки с ягелем, залегал, чего-то выжидая.