Шаги по воде

Мне нравится Сэм. Нравится его простодушие. Глядя на женщину, он не раздевает ее мысленно и не думает о том, как бы затащить в постель. И приглашает в ресторан без всякой задней мысли. Вообще, из-за отсутствия задних мыслей Сэм кажется простоватым. Читать между строк он не умеет, наших анекдотов не понимает. Говорит, что думает. Верит газетам. И при этом, удивительное дело, круто считает деньги.

Я спросила, что ему подарить. Он ответил, что ничего не нужно. Потом подумал и сказал: «Галстук, потому что у женщин хороший вкус. Что-нибудь в местном стиле, только без медведей и русалок». Дома жена всегда покупает ему галстуки. Он добавил, что с нами, если я не против, будет еще один человек. Его недавно приехавший друг-архитектор, руководящий ремонтными работами. Джон де Бэр – так его зовут – имеет опыт обращения с рабочими из Восточной Европы. Его фирма в Нью-Джерси несколько лет подряд нанимала украинцев и поляков. В голосе Сэма звучат оптимистичные нотки. Приехал Джон – теперь дела пойдут!

Я ответила Сэму, что куплю ему самый красивый галстук, какой только смогу найти, но не сегодня. Он совсем не оставил мне времени. «О’кей, – ответил Сэм, – не беспокойся, купишь потом. Главное не подарок, а общение».

– Не забудь, – повторил он, – в половине восьмого я заеду за тобой. Вечернее платье необязательно.

Способность Сэма говорить на темы, относящиеся к социальным табу, поражает меня. Ему ничего не стоит сообщить мне, что туалет за углом, и что он подождет, и там не особенно чисто, поэтому осторожнее, и, скорее всего, нет туалетной бумаги. Или весело рассмеяться, услышав бурчание в собственном животе, и сказать: «Я такой голодный!»

Когда Сэм пригласил меня в ресторан после заключения сделки, я собиралась дать отпор в случае чего. Но никаких посягательств на мою честь не последовало. Весь вечер он говорил о своей семье и показывал фотографии. Семья у Сэма очень большая – жена, двое детей – девочки, родители, брат, две сестры, пятеро племянников и бабушка Пола – мать отца, которой уже сто два года.

– Она наш… как это… – Сэм затруднился с переводом. – Этот… мэскот!

– Талисман! – подсказала я.

– Ну да, талисман, – обрадовался Сэм. – У нее хорошая голова, она все понимает и молодая еще в голове. Весной попросила маму купить ей розовый костюм, увидела в журнале для тинейджеров. Представляешь? – Сэм рассмеялся. – Два раза в год вся семья собирается вместе – на бабушкин день рождения и на Рождество.

В прошлый раз Сэм показал мне фотографию нового племянника – Саймона. С фотографии на меня серьезно смотрел крохотный смуглый индейский ребенок. Он сидел на коленях прабабушки Полы.

– Это первый раз его привезли к прабабушке, – объяснил Сэм. – Джуди взяла мальчика из американского приюта для подкидышей в Колумбии.

Джуди – старшая сестра Сэма, незамужняя.

– Саймон – настоящий майя, – сказал Сэм.

Прабабушка Пола, хрупкая, как кузнечик, обнимала майю тонкими руками.

– Она спела ему колыбельную на идиш, – сказал Сэм. – Эту песню она пела моему отцу, когда они еще жили в Польше, почти восемьдесят лет назад. Просто удивительно, что она до сих пор помнит слова.

Я смотрела на фотографию прабабушки – еврейки из Польши, эмигрировавшей в Америку перед войной, и правнука – индейца из Колумбии, и думала, что истории, которые придумывает жизнь, бывают покруче тех, что выдумывают люди.

Джон де Бэр оказался громадным громогласным детиной из тех, что всегда и везде чувствуют себя как дома.

– Сэм, старина! – кричал он. – Я так рад, что приехал! Потрясная еда! Обалденные цены на фермерском рынке! Невероятно красивые женщины!

В конце ужина (или обеда) Джон выдал набор выученных у рабочих из Восточной Европы слов:

– Плохой! Ганьба! Еж твою мать! Пся крев! Водьяра! Оди-но-кий! Баба! Не сви-сти!

Сэм делал страшные глаза, я хохотала. Джон радовался и повторял слова снова и снова, видимо, не полностью догадываясь об их значении. Сэм сказал, что Джон знает и другие слова, но он попросил его употреблять их только на работе.

Они привезли меня к дому около одиннадцати. Джон сказал, что хочет кофе, но Сэм ответил, что кофе на ночь вреден. Джон заявил, что не против выпить чаю, но Сэм ответил: «Next time»[1], и они уехали.