Шаги в глубину

Это было дико, а я ведь повидала всякой всячины. Странное существо, затянутое в черно-белый скафандр, глядит теперь в лицо стоящему перед ней препятствию, а я уже почти собралась как-то активно отреагировать, когда Дональд, не оборачиваясь, сказал:

— Выйди в коридор, пожалуйста.

«Не заикается», — поняла я за дверью. А еще мне казалось, что я стала свидетелем семейной сцены. Стоять дура-дурой пришлось недолго, но я успела понять, что сбило меня с толку. Я проворонила угрозу потому, что эта худая красноглазка сориентировалась в пространстве слишком быстро. Словно и не сидела до того в криокамере. «У нее должны мозги оттаивать и суставы крошиться. Как она встала? Я уж молчу об активации скафандра…»

Дверь зашипела, и вышел Дональд. Если я что-нибудь смыслю в несчастных выражениях лица, то его гримаса была как раз из их числа. И как это все склеить с произошедшей сценой — не понимаю. Ни в одном глазу.

— Что это было? — спросила я, заглядывая ему за спину.

Там был набитый и замусоренный трюм, там стоял закрытый криоблок биологической защиты, и вообще: мне все померещилось, только вот на роже у обормота очень уж красивый след моей ноги.

Дональд прислонился к стенке, не глядя на меня.

— Я спрашиваю, что это…

— Слушай, сн-ними шлем, а?

Он меня прервал. Он, непонятный недоносок на непонятном корабле с непонятной красноглазой дрянью в трюме. Но он просил так жалобно, словно вымаливал воды человек с сожженным животом. Я стиснула запястье, шлем взорвался облачком газа, и пока тот втягивался в приемные сопла, Дональд во все глаза изучал меня.

— Ты к-красивая, — буркнул он как-то по-детски.

«Красивая…» Когда тебе, госпожа бывший инквизитор, комплимент в последний раз делали, а? Не в баре — «Какая попка!» — а именно комплимент?

— Ты мне зубы не заговаривай, — сказала я. — Кто это такая?

Тишина образовалась неуверенная и хрупкая. Но моя голова работала. Где-то я встречала дикое сочетание мертвенной бледности и красных глаз. В комплект прилагалось что-то вообще запредельное. Опираясь на теплую стену замечательного фрегата, я смотрела сквозь бормочущего капитана, а на самом деле копалась в памяти.

Не надо завидовать памяти инквизитора, договорились? Потому что ответ был, и он, разумеется, нашелся.

— Это что, Лиминаль? — только и спросила я.

Дональд заткнулся, как если бы я ему залепила плюху. Ума, кстати, не приложу, что за бред он там городил, пока меня не было.

— Эм, н-ну, да.

Наверное, самые глупые три слова, которые можно услышать о Лиминали. И уж точно — самое глупое место о ней говорить, когда корабль Его Меча так близко. «Ты, кажется, не верила в карму, Алекса?»

— Ничего не понимаю, — честно сказала я. — Почему одна из Лиминалей на «Телесфоре»?

— По-последняя из Лиминалей.

— Радужное уточнение, Дональд. Ну?

Капитан выглядел куда хуже, чем после драки в невесомости. А меня разбирало любопытство: в конце концов, я только что видела невозможное, это самое невозможное меня собиралось прикончить, почему-то не прикончило, и вот я, стоя в теплом коридоре, разговариваю с сопляком, который что-то знает.

— Д-длинная история, — потерянно сказал Дональд. — Д-давай в другой раз, а?

Да ладно.

— Послушай, дружище, — я, черт побери, была очень зла. — Давай я расскажу, как это все выглядит. У тебя на корабле последняя из Лиминалей, ты ее держишь в криокамере, и она почему-то считается с твоим мнением. Как минимум один из этих фактов — чушь. Надо объяснять, почему?

Он опустил глаза и покачал головой.

«Да что с ним, а?!» Я уже сделала шаг, чтобы как следует потрясти паршивца, когда до меня дошло. Так выглядит человек, который понимает: расскажи он сейчас историю — и пути назад не будет. Мои подследственные обычно после такого или шли в полный отказ, или каялись во всем, подписывая себе хоть частичку снисхождения.

Словом, это называется: «После моего рассказа я навсегда в твоей лодке».

Черт, а ведь волнительно, а? Тем более что это я нахожусь в его лодке.

— Его М-меч послал Рею убить меня.

Первый вопрос звучал так: да кто ты такой, чтобы Его Меч отправлял по твою душу Лиминаль? Меня это страшно интриговало, но куда занятнее оказалось противоречие: за Дональдом послали Лиминаль, но Дональд стоит передо мной.

— И почему же ты до сих пор жив?

— Д-длинная история.

«Бесит».

— Слушай, ты! Мы договорились обменяться информацией друг о друге, или как?

Он кивнул и решился. Черт меня побери, этот обормот на что-то решился.

Я за него даже рада.

— «Т-телесфор», разблокируй запись «Рея», — сказал Дональд в пространство и поманил меня за собой.

— Принято, Дональд.

Коридор пульсировал волнами жара: мощная корабельная установка изо всех сил драконила органику, и фрегат восстанавливался так быстро, что это ощущалось — вибрацией, нытьем в ушах на пределе слышимости. Я вдыхала воздух этого корабля безо всяких фильтров скафандра, и запах мне нравился.