Шаги в глубину

— Э, Мария? Ты вообще понимаешь, что случилось с этим кораблем?

Доктор Карпцова хлопнула ресницами и задумчиво убрала с лица челку.

— Ну, он вернулся из параллельного мира, да?

Ого. Теперь моя очередь, отдай задумчивое лицо мне.

— То есть как это? Ты вообще в курсе, что такое червоточина и куда она ведет?

Карпцова посопела, покачала головой, а я, не сдержавшись, хихикнула. Ну да, собственно, чего еще ждать? Мы слишком много накопили знаний об этом мире, мы все глубже лезем в свой предмет, и далеко не каждый может позволить себе «общую информацию». «Эрудит прогрессу вредит», — это у нас на гербе сети имперских вузов такое написано. Врут, конечно, потому что, например, сотрудники спецслужб вынужденно становятся всезнайками. Вредителями, так сказать.

— Тогда упрощу…

Я посмотрела на часы: Дональд осторожными кругами подстраивал «Телесфор» под едва заметное вращение вернувшейся каравеллы и выводил фрегат все ближе к цели. С его навыками это займет не меньше пяти минут. Как раз на простенькую аналогию времени хватит.

— Есть наш космос, связанный законами разных умных граждан. Если копнуть его сверхдвигателем, то можно раздвинуть струнную структуру и провалиться в изнанку. Там законов нет, там полный бардак и беспредел: лети, куда хочешь, сколь угодно быстро. Но на самом деле изнанка — только перекрытие между этажами.

Вообще современный сверхдвигатель — это лишь половина аустермановского «дырокола». Изначально огромный, как крейсер, движок просто зашвыривал сам себя сквозь изнанку в другой мир, то есть это потом вычислили, что в другой мир, а до того просто списывали экспериментальные комплексы как уничтоженные. Спустя годы ученики схему упростили, довели Аустермана до белого каления и белой же горячки, а первую модель и все выкладки насмерть засекретили.

И я даже подозреваю, почему.

— Так вот. Червоточина — это естественный сверхдвигатель первой ревизии, который держит канал сквозь изнанку.

— Сквозь изнанку — куда?

— В зазеркалье.

Карпцова изобразила вполне предсказуемую обиду. Не надо мне здесь, док.

— Алекса, я понимаю, что в этом вопросе у вас опыта больше, но это не повод…

— Заткнись, ага? — предложила я, протягивая руку к каземату. Оружейные шкафы распахнулись, показывая весь наш небогатый ручной арсенал. Пока суд да дело, выберем-ка мы себе стволов. — Иди сюда. Так вот. После нескольких встреч с тем, что возвращалось из червоточин, человечество решило туда не лазать.

— Но…

Ага, тяжело представить, да? Верю. Уж врач из лабораторий Его Меча в курсе, куда люди запускают лапки. Обжигаются, но тянут. Пальцы нам режет, а мы все равно лезем.

Только вот здесь совсем-совсем другой разговор.

— Я знаю о пяти случаях в человеческом секторе, Мария, хотя их было наверняка больше. Вот ты себе представь. Разобрала ты себе на память «Маттах» этот. Ну, там флэш-память виртуала выкрутила — на полочку поставить…

Я протянула руку к пистолетам. Пара синхронизированных скорчеров — не пойдет, отдам Марии: это самое простое оружие из того, что у нас осталось после позорища на Х67.

— …Так вот. И просыпаешься ты назавтра, Мария, с пониманием, что жизнь твоя прожита зря, что жизнь твоя — говно. И все, что ты знаешь… Словом, ты поняла.

Карпцова кивнула и подошла поближе, погладила рубчатые рукояти скорчеров. Ага, угадала я: докторша сама к этим тупоносым стволам потянулась.

— А дальше?

— А дальше ты садишься и пишешь пиросимфонию. Или там пятимерную икебану придумываешь.

Мария нахмурилась и икнула с вопросительными интонациями.

— Вот-вот. Я тоже понятия не имею, что это. Но ты придумаешь целое направление в искусстве. Или науке. Или науко-искусстве. Половина человечества будет пускать слюни от восхищения, кто-то блеванет, кого-то особо впечатлительного увезут на психодеструкцию.

Дальше у нас шел тяжелый арсенал с питанием от скафандра, и вот это уже были вещи посложнее. Вот, например, «нигилист» — цвайхендер для особо быстрой ручной нарезки тяжелой пехоты противника. Игнорирует щиты и броню, но тяжелый, как зараза.

Не люблю.

— То есть артефакты из… гм, зазеркалья изменяют разум? — задумчиво спросила Мария. — Какая-то бета-индуцирующая активность?

Ага, вот прямо сейчас. Если бы все было так просто, стали бы огород городить. Я в упор не знаю, что такое «бета-индуцирующая активность», но раз Марии известны эти умные слова — это точно не то.

— Ну-ну, доктор, вы поколения коллег-ученых за дебилов держите, — снисходительно сообщила я, рассматривая «флоганеф».

Двуствольный плазменный дробовик с вертикальной компоновкой стволов рассчитан всего на пару залпов, но зато каких! Одним выстрелом можно выжечь целую палубу. Плазмакластический удар — это вам не броню резать. Я размотала энергетический кабель дробовика и занялась подключением.

«Решено. Сварочный аппарат для близких контактов, Карпцова со скорчерами для умеренно паршивой перестрелки, ну и я — в качестве последнего довода».

— Алекса, так почему…