Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу

– Она, конечно, скучная особа, что и говорить, – согласилась Клара. – Но тебе не следует дразнить ее. Ты же видишь, как она обижается. Ей и так достается. А теперь еще неприятности с Клэем. Оставь ее в покое!

– Если она не хочет, чтобы Клэй возвращался домой, я всецело ее поддерживаю. Хоть и не ожидал, что Фейт так взыскательна.

– Хватит! – оборвала Клара. – Доктор сказал, что твой отец должен угомониться.

– Он так живет уже много лет, – возразил Юджин, доставая из портсигара толстую египетскую сигару.

Она потерла переносицу.

– Не знаю, что на него нашло, но в этом году он просто какой-то бешеный. Такое впечатление, будто кто-то завел его, как часы, и теперь он не может остановиться.

– Да, отец превзошел самого себя, – кивнул Юджин. – Его вполне может хватить удар, что порадует многих из нас.

Клара пропустила эту реплику мимо ушей.

– Если Барт задумал жениться, дело может закончиться инсультом. Не нравится мне эта история, Юджин.

– Я считаю, что Барту нужна такая жена, как Лавди. Она его живо образумит, – продолжил он, лениво пуская кольца дыма. – Но вряд ли остальные думают так же.

– Не нужно его поддерживать, – взмолилась Клара. – И без того неприятностей не оберешься. Мне всегда не нравилась эта девчонка.

Юджин не выказал желания продолжить разговор, и она замолчала. Но душевное спокойствие ее было нарушено столь сильно, что она испортила целый дюйм своего вязанья, чего раньше с ней никогда не случалось.

Несмотря на успокоительные рассуждения, Клара сознавала, что Пенхаллоу просто лезет на рожон. Его поведение всегда отличалось экстравагантностью, но в последнее время он потерял чувство меры. Всю жизнь Адам презирал условности и не считался с общественным мнением, сейчас же он, казалось, намеренно приводил в ярость окружающих, злобно наслаждаясь их унижением. Подобная перемена в его умонастроениях серьезно тревожила Клару. Грубая и бездумная безжалостность прежних лет сменилась намеренной, если не сказать иррациональной, жестокостью, подчас совершенно бессмысленной и беспричинной. От желания властвовать над зависимыми от него людьми, вынуждая их жить по его правилам, Адам перешел к деспотической тирании, ставшей для него самоцелью. Когда он был в расцвете сил и здоровья, его невоздержанный язык наносил раны походя, без намерения уязвить, теперь же, когда Адам сильно сдал, для него не стало большего удовольствия, чем метать ядовитые стрелы, которые пробивали броню даже у толстокожих Пенхаллоу. Он не упускал случая повергнуть в смятение своих домочадцев, словно вымещая на них свою физическую немощь. Все эти поступки не имели никакого смысла, что заставляло его сестру сомневаться, в своем ли он уме. Адам без всякого смущения сообщил ей об оружии, которое он применил против Клиффорда, чтобы заставить его взять к себе Клэя, и был безмерно счастлив, увидев ее расстроенное лицо.

– Адам, если ты не хочешь, чтобы я жила в Тревеллине, тебе достаточно об этом сказать, – с достоинством произнесла Клара. – И незачем втягивать моего сына. Я и так уеду.

– Да кто говорит о твоем отъезде, старая! – небрежно бросил Пенхаллоу. – Я просто слегка пошантажировал Клифа! Видела бы ты, как он извивался. Одно удовольствие было смотреть!

Казалось, он был глух к переживаниям сестры, не сознавая, как больно ей было узнать, что сын не желает видеть мать в своем доме. А может, нарочно сообщил ей об этом, чтобы насладиться ее замешательством. В любом случае она не доставит ему удовольствия, признавшись, что выстрел попал в цель. Клара сделала вид, будто не приняла его слова всерьез. Но, несмотря на всегдашнюю отстраненность, она не могла не видеть, что в семье зреет раздор, и мучилась смутными предчувствиями надвигающейся беды.

Глава 8

Узнав о судьбе, уготованной ему отцом, Клэй засыпал мать письмами, полными отчаяния и туманных угроз. Он писал, что лучше умереть, чем жить дома; юриспруденция убьет в нем душу; он не собирается подчиняться произволу Пенхаллоу; ему никогда не везло в жизни; никто его не понимает и, наконец, мать должна что-то предпринять.