Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу

Клиффорд проводил его до машины, заверив, что сделает все, чтобы помочь семейству Пенхаллоу, попавшему в такую неприятную ситуацию. Когда он то же самое сказал о Розамунде, Рэймонд лишь скептически усмехнулся. Напоследок Клиффорд добавил, что если его присутствие не слишком затруднит скорбящих родственников, он бы хотел навестить свою мать. Рэймонд ответил, что он волен поступать, как ему угодно, после чего сел в автомобиль и уехал.

Когда он вернулся в Тревеллин, там уже находились викарий со старым другом Пенхаллоу Джоном Пробасом, а также инспектор уголовной полиции Логан в сопровождении сержанта Плимстока. Инспектор и сержант уже приступили к допросу свидетелей, чем повергли обитателей дома в нервную дрожь.

Инспектор, здравомыслящий мужчина лет сорока пяти, был наслышан о репутации семейства Пенхаллоу, но никогда с ним раньше не встречался и не переступал порога этого в высшей степени странного дома. Его удивила бесчисленная вереница комнат всех размеров и конфигураций, длинные каменные коридоры, ведущие в никуда лестницы, хаотично разбросанные подвалы и погреба, громадные камины и загадочные двери, за которыми оказывались самые неожиданные помещения. Когда его провели в спальню Пенхаллоу, он поначалу не издал ни звука, но позже признался ошеломленному сержанту, что ему показалось, будто он попал в пещеру Аладдина.

Ингрэм, который в отсутствие Рэймонда взял на себя роль главы семейства и пригласил инспектора в комнату отца, вдруг испытал острое ощущение утраты. Огромная кровать, аккуратно накрытая сверкающим лоскутным одеялом, пустовала, гора золы в камине исчезла, стол был очищен от хлама. Тишина в спальне напоминала о смерти, хотя здесь по-прежнему витал дух отца, и Ингрэму показалось, что сейчас он услышит его громкий жизнерадостный голос. Вздрогнув, он произнес:

– Господи! Бедный отец! Только теперь я поверил, что его нет!

Ингрэм сообщил инспектору имена и родственные связи всех проживающих в доме. Тот все тщательно записал и при опросе постоянно сверялся со своими заметками. Сержант Плимсток честно признался, что ему понадобилась бы вечность, чтобы разобраться во всем этом. Он знал, что Пенхаллоу был тираном, но после того как начальник сумел выудить у Ингрэма подробности здешней жизни, понял, что его прежние впечатления об умершем не соответствовали действительности.

Логану не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что было избрано орудием убийства. Отвечая на его наводящие вопросы, Фейт почти сразу заявила:

– Я единственная в доме, кто принимает снотворное. Ну разве что еще Юджин. Правда, это не совсем снотворное. Веронал, его мне выписывал доктор Лифтон, и я пью его уже много лет. Но я держу его у себя в комнате!

– Вы держите его под замком, мадам? – поинтересовался Логан.

Она подняла голову.

– Нет. Я его не запирала. Но никто никогда…

– Не говорите глупости, Фейт! – вмешалась Чармин. – Совершенно очевидно, что кто-то воспользовался им! Где вы хранили его?

– Он всегда стоит на полочке вместе с другими моими лекарствами. Правда, в старом пузырьке осталось совсем чуть-чуть, а новый я не открывала! Но не думаю, что…

– Могу я взглянуть на него, мадам?

– Разумеется! Мне принести или сами посмотрите?

– Сам посмотрю, если не возражаете.

Фейт провела его в свою комнату.

– Вот они, инспектор. Два крайних пузырька на полке. Убедитесь, что новый пузырек еще не открыт. Я уверена, что…

Инспектор взял один из пузырьков, обернув его носовым платком.

– В нем ничего нет, мадам.

– Нет? Вы, наверное, взяли старый! Там должно немного остаться.

Он чуть наклонил второй пузырек.

– А вот в этом кое-что есть.

– Но я же его не открывала! Вы, наверное, ошиблись! Хотите сказать, что мужа отравили моим лекарством? Не могу поверить!

Инспектор завернул пустой пузырек в носовой платок.

– Вы принимаете веронал несколько лет? Кто-нибудь в доме знал об этом?

Фейт опустилась в кресло. Она была бледна и выглядела ошеломленной.

– Естественно! Все знали, что я пью капли, чтобы заснуть.

– А пузырьки всегда стоят у вас на полке?

– Да. Правда, иногда я ставлю их на прикроватный столик… Ах, мне, конечно, надо было запирать их, но я… И потом, кто же мог… Да к тому же вернули пустой пузырек на место! Надеюсь, вы не подозреваете меня?

– Пока рано делать выводы, мадам. Одно ясно – любой человек в доме мог в любое время взять пузырек.

– Значит, это моя вина? Ведь я оставила пузырек без присмотра. Но мне и в голову не приходило, что кто-нибудь может им воспользоваться…

– Нет, мадам, не беспокойтесь. Кому известно, что доктор выписал вам новый пузырек?

– Затрудняюсь сказать. Моя служанка знала, горничные могли видеть его, когда убирали комнату.

– Как давно у вас второй пузырек?

Фейт потерла лоб.

– Дайте подумать! После всего, что случилось, у меня все в голове перепуталось. Кажется, вчера… Нет, позавчера. Моя горничная собиралась в Лискерд, и я дала ей рецепт.

Инспектор сверился со своими записями.

– Лавди Тревизин?

– Да, племянница нашего дворецкого. Но она не может иметь к этому никакого отношения!

Инспектор поднял голову.

– Она помолвлена с мистером Бартоломью Пенхаллоу?