Шагнувший в небо

Он судорожно пытался вспомнить все, что ему известно про стихийные пробои. Вещь это, конечно, страшная. Несколько раз на заводе они случались, и оттуда лезла всякая нечисть. Мастера Горелистников оперативно затыкали пробои, на то они и Штопальщики. Но поблизости их нет, так что, по всей видимости, стоит готовиться к худшему.

Даил выхватил меч из ножен и радостно улыбнулся. Ничего, мы еще повоюем. Как же ему нравилась эта жизнь! Как же ему все-таки подфартило, что в тот день он заглянул на огонек к папаше Троффеллиусу и познакомился с Крисом! Ведь страшно подумать, что стало бы с ним, если бы этого не произошло. Он провел бы всю жизнь в горячем цеху у Горнила, каждый день рискуя сгореть от случайного плевка металла. А если бы даже ему и удалось уцелеть в этой лотерее жизни, то остаток ее он провел бы, борясь с раздирающим легкие кашлем и прочим прелестным наследством чернорабочего. Только тут Даил понял, что ему удалось изменить Карту рождения. Он смог переписать ее. И теперь ему сам черт не страшен.

Стоило ему так подумать, как из пробоя полезли монстры. Иначе их и не назовешь. Жуткие создания других миров. Даже думать не хотелось, в каких мирах могли завестись подобные твари. Первый, кого увидел Даил, был огромный мохнатый паукомонг. Большая голова, абсолютно лишенная волос, покоилась на большом мохнатом теле; восемь лап, четыре жала и маленькие, если не сказать крохотные, ручки, свисавшие под подбородком твари. Ручки постоянно пребывали в движении, словно перебирали пряжу. Паукомонг окинул взглядом холл, выцепил из порушенной обстановки добычу и прыгнул.

Рокки он не заметил. Тот только выглянул из-за угла и тут же поспешил спрятаться. А вот Даил показался паукомонгу легкой добычей. Жала защелкали по полу, пытаясь попасть в изворачивающегося ужом мальчишку. Ему пришлось туго, он и не догадывался, что способен на такие чудеса гимнастики.

Первая атака была свирепой. Даил только успевал уворачиваться от напирающего на него монстра. Атаковать его даже мысли не было. Жизнь бы спасти, да чтобы шкуру не попортил своими лапами-шилами. Остальное побоку. Да и важно, чтобы даже не задел, а то вдруг у него жала пропитаны ядом. Помереть в жутких муках мальчишке совсем не улыбалось.

Краем глаза он увидел, как из пробоя полезла новая тварь. Какая-то жужелица с кирпичного цвета чешуей и множеством жал. Если она тоже претендует на его скромную персону, то впору читать отходную молитву. С двумя он, пожалуй, не справится. Тут с одной бы совладать.

Но Даил не успел испугаться. В холл выпрыгнул Рокки и бросился на еще не успевшую вылупиться из другого мира жужелицу.

Следить за их схваткой у мальчишки не было никакой возможности. Тут бы за своей напастью уследить, а то того и гляди расщелкает под мелкий орех. Играть в догонялки в условиях ограниченного пространства — еще то удовольствие. Но у Даила получалось уворачиваться от жал, которые мелькали перед его глазами со скоростью штопальной иглы. Он-то уворачивался, а вот стенам, полу, мебели доставалось. Летели щепки и труха, поднималась пыль и белые облака известки из пробитых стен. Вот бы этот гад куда-нибудь вогнал свою иглу, да и застрял там успевал мечтать Даил.

Долго убегать невозможно, все равно смерть тебя настигнет. Он это отчетливо понимал, поэтому и постарался приноровиться к танцу, чтобы получить возможность самому вносить в него изменения. Он вроде уловил ритм ударов и уворотов, и тогда попробовал защищаться. Принял выпад жала на меч, отклонил в сторону. Времени на ответ не осталось. Другое жало летит в грудь, он успевает отклониться в сторону, пробует достать паукомонга мечом, но не дотягивается. Даил отпрыгивает в сторону, уклоняясь от новой партии смерти, и оказывается на крыльце. Тварь рвется за ним, но дверной проем для нее слишком узок, и она застревает. Жала щелкают в воздухе. Тварь двигается из стороны в сторону, пытаясь пропихнуться наружу. Дверной проем трещит под напором. Еще чуть-чуть — и преграда рухнет. Паукомонг просто вынесет половину стены и накинется на мальчишку.

Все эти мысли стремительно пронеслись в голове Даила, и он бросился вперед. Удар — и отрубленное жало летит куда-то в сторону. Тварь заходится в яростном крике, и мальчишка всаживает в нее меч по рукоять, отскакивает назад, чудом разминувшись с жалами, которые заштопали по тому месту, где он только что стоял.

Паукомонг хрипит, скрежещет и ревет. На его безволосом лице одна эмоция сменяет другую. Вот он морщится, словно готов расплакаться, вот он кривится от ярости, вот часто-часто дышит и пыхтит, точно паровоз.

Даил попытался вырвать меч из раны, но тот основательно застрял. Паукомонг взмахнул жалами и все-таки достал мальчишку. Одно из них вспороло куртку на груди, второе ударило тупым концом в голову, и он слетел с крыльца на лужайку. Паукомонг дернулся раз, еще раз. Глубоко засевший в грудине меч будто придал ему больше сил, запалил его сердце яростью. И дверной проем с жутким треском поддался и вылетел наружу вместе с частью стены.