Шайка светских дам

Звуки скандала она слушала сквозь шум приятно обжигающих струй и злорадно усмехалась. Вмешиваться сейчас не имело смысла — пусть крутая аптекарша израсходует запал на бедную Ирочку. Тётка не знает, что её ждёт дальше.

— Пас-мат-ри на это небо, пас-ма-три на эти звёзды — ты видишь это все в последний раз! — весело мурлыкала Алла, предвкушая хорошую эмоциональную разрядку. Излить ярость на подходящую сволочь — это то самое, что ей сейчас нужно. После горячего душа, конечно.

* * *

Глубокой ночью, после того, как Алла получила максимум удовлетворения от возможностей этого вечера, напившись чаю из отвоёванного чайника, они уютно прижались друг к дружке под стареньким ватным одеялом. От окошка с ветхой рамой несло стужей, но вдвоем им было тепло.

— Как хорошо, — в который раз прошептала Ирина, таращась в темноту блестящими глазами. — Как ты её! Здорово!

— Ерунда, подумаешь, хабалку отлаяла. Велика заслуга! Пусть попробует со мной связаться, сука. И как ты ей позволила всю квартиру захапать?

— Она обещала меня в психушку спровадить. Или отравить по-тихому. И, знаешь, с такой змеиной улыбочкой это говорила При всяком удобном случае, что у меня всякий раз мороз по коже.

— Дурочка ты, Ирка. Когда хотят такое сделать, то делают, а не пугают зря. Кишка, значит, тонка у этой стервы сделать такое. Она тебя на испуг брала — струсишь и сбежишь.

— Куда ж я сбегу?

— Куда-куда. В бомжихи. Я одну такую знала. Ее тоже соседи выжили из комнаты.

— И что?

— И ничего. Ходила по помойкам вшивая и бездомная.

— Какой ужас! И сейчас ходит?

— Нет. Она умерла уже. Это тётка моя была. Я — сирота, меня тетка воспитывала. Писала она мне, что у нее все хорошо. А я, дура, все Волынова обихаживала, лелеяла. За двадцать лет ни разу к ней так и не съездила. Узнала все, когда на похороны приехала. Никогда себе не прощу. Эх, Ирка, какие мы, бабы, дуры всё-таки. Хлебом нас не корми, дай только любовь великую, чтобы нашлась скотина, ради которой всем пожертвовать. Дура я! Дура! Ой, Ирка, какая же я дура.

И она заплакала, зажав рот уголком подушки — чтобы злыдня-соседка не подумала, что одна из её стрел тоже попала в цель. Ирина тихо гладила подругу по волосам.

— Ничего. Ничего, — приговаривала она.

— Знаешь, Ирка, — Алла отняла лицо от подушки. — Я почему-то этой Томке верю. Доберемся мы до них, до всех. Вот увидишь, доберёмся!

* * *

Аркадий Семенович Волынов не знал, что и думать. Он был счастлив и в то же время как-то не очень. Он боялся. Как странно все получилось. Старая дура Алла долго скандалила и сопротивлялась разводу. Требовала, требовала! Но он же не Крез, и даже не олигарх, на худой конец. И за просто так не мог швырнуть в морду этой вобле вяленой целую квартиру. Где тогда он, извините, будет жить? По закону положено? Да кто их блюдет, эти дебильные законы в этой долбаной стране? Надо рассуждать по сути. Кто всю жизнь пахал на эту хату, а кто на кухне задницу просиживал? Аркадий Семенович был готов пожертвовать лишь мебелью. Всё равно Лиза захочет новую.

— На хрена мне эти трухлявые дрова, — орала Алла.

Сама трухлявая! Могла бы выгодно продать. Но не желала. Привыкла жить на всем готовом, зараза.

И вдруг все изменилось. После всех истерик, скандалов, угроз Алла… ушла. Сама! Не взяла с собой абсолютно ничего, даже свою одежду! Хотя что там за одежда, убогие тряпки… Но всё-таки? Положила на стол ключи, сунула в карман только свой паспорт и ушла.

— Всё твоё, — сказала.

Вот такой у старой бабы случился заскок неслабый…

Аркадий Семенович в себя прийти не мог. Спятила? Решила покончить с собой? На здоровье! Её дело! Нет, должен быть закон, облегчающий молодому мужику развод со старой женой! В конце концов, она всегда была старше, должна понимать, что ее поезд ушел. Хватит, нацарствовалась. Почему он должен тянуть лямку со старой коровой? Почему должен ей что-то отдавать? Мало того что содержал столько лет?

Ждал, что вот-вот сочувственно позвонят:

— Гражданин Волынов? Алла Сергеевна Волынова вам кем приходится? Ах, супруга! Что ж, мужайтесь, гражданин Волынов…

Был готов, все придумал: как показать отчаяние, вскрикнуть, всплакнуть. Как с достоинством и печалью принимать соболезнования. Черт, бабок на похороны потратить придется немерено! Но день проходил за днем, и никто ему так и не позвонил. Прошла неделя, другая, месяц…

Без неё оформил развод. Тоже пришлось потратиться, но не ждать же всю жизнь, когда объявится исчезнувшая женушка. Объявлять в розыск хлопотно и волокитно. Да и менты могут решить, что он ее сам куда-нибудь пристроил, а склочные соседи охотно подтвердят — ссорились, орали супруги Волыновы. Нет, развод как-то надежнее. Совершенно случайно, прописывая Лизочку, узнал в ЖЭКе, что Алла давным-давно из квартиры выписалась! Сама! Бред какой-то. Куда, к кому она ушла? В бомжи, к родне, к подруге? Да нет у нее ни родни, ни подруг! И какой из нее бомж, из домашней коровы? Мужика завела? Полный абсурд! Кому нужна старая конина? Нет, тут другое — затаилась стерва, вот что! Спряталась неподалеку и наблюдает, ждет случая, чтобы ударить его в самое больное место!