Шайка светских дам

«Хорош, скотина, - без зависти отметил про себя Малышев, оценивающим взглядом окидывая фигуру приятеля. - Даже лучше, чем в генеральской форме. Такую задницу только в джинсах и таскать. Бабы с ума сойдут. Да, похоже, уже и сходят некоторые».

- Вот что, Сереженька, если б это был мужик, -негромко высказал он свой главный аргумент, - он бы тебя убил. Верь мне или не верь, это твое дело. Мое мнение, а ты знаешь, чего оно стоит. Так вот, мое мнение однозначно - дама!

Камарин просто молча смотрел в окно, грея в ладонях неотпитую рюмку.

- Этого не может быть, скажешь ты, -неспешно продолжал Малышев. - Ведь бабы дуры, верно? Типичное заблуждение типичного самца. Ум от половой принадлежности не зависит. Это генетическое свойство плюс результат воспитания.

Камарин все молчал в глубокой задумчивости, и Малышев больше его не торопил. Знал, что зерно посеяно, и просто ждал всходов. «Однако отчего большинство людей так медленно соображают, - думал он. - Должно быть, от лености».

- Если, как ты говоришь, это сделала женщина, -генерал заговорил с трудом, будто слова застревали в горле, - то я знаю только одну, которая способна на это.

«Мы оба с тобой ее знаем», - усмехнулся про себя Малышев, но вслух этого не сказал.

- И все же это не могла быть она. Тома на это просто не способна.

- То-ма… -Малышев словно взвесил это имя на невидимых весах.

Нет, не это имя ожидал он услышать.

- Способна и не способна… Хм! Объясни! Кто такая эта Тома?

7. Тома. История глупой курицы

- Собственно, убогие, история-то моя так банальна.

Неужели пару лет назад эти четыре изящные, ухоженные дамы глотали паршивый кофе в жалкой хрущобке секретарши Симочки? И где теперь та хрущобка! На новую мебель Сима не поскупилась так же, как и на свои наряды. И вкус ей также не изменил. Особенно новенький диван в гостиной - бежевый и пушистый - у подруг вызвал восторг. Алла и Ирочка даже сесть на него сразу не решились. Зато Тома плюхнулась решительно с хорошего размаху, едва увидела. Но «испытание на прочность» диван выдержал, даже не крякнув.

- Вещь! -одобрила Тома, похлопав рукой мужественное детище испанских мебельщиков.

Тома по- прежнему была монументальна. Но теперь добрая буфетчица Любаша вряд ли бы ей посочувствовала. Скорее беднягу прошибла бы черная зависть до самых пяток. Кто сказал, что толстухи не бывают красавицами? Особенно, если стилист знает свое дело. А тот, к которому обратилась Тома, был мастер. Теперь от черных посеченных кудрей у Томы остался коротенький смоляной ежик. Зато картинная правильность черт и белоснежная кожа лица явились во всей красе. И еще ярче стали глаза -«карие вишни». Темно-красный балахон, укутывая ее всю вплоть до дорогущих вишневых сапожек, делал ее очень статной и высокой. Возню с маникюром практичная Тома терпеть не могла, зато короткие ноготки на ее пухлых руках были тщательно отполированы. Это их и спасало. Если б ногти не были так коротко подстрижены, она непременно сломала бы сейчас парочку - так мучительно сжимала, крутила и ломала себе пальцы, рассказывая о своей давней беде. От воспоминаний у нее порой дрожал и срывался голос. Не выдержав, Сима сочувственно подсела к ней на диван и взяла ее за руки, не в силах больше наблюдать, как подруга зверски их ломает.

- Том, успокойся! Это же было так давно. Не занимайся членовредительством. От него все равно никакого толку.

- Толк как раз есть, -это Алла подсела к Томе с другой стороны и обняла ее. - Я, бывало, как у меня выкидыш в больнице идет, все себе пальцы кусала или щипала. Боль физическая душевную боль заглушает, и чуть-чуть легче становится.

- Томочка, может, не надо тебе все это рассказывать нам? -Ирина сама плакала от сочувствия.

Но Тамара отрицательно помотала головой.

- Десять лет никому ни звука. Надоже, наконец, мне это кому-то излить, выговориться. Мне было двадцать пять годков. Я трудилась в большом КБ большого военного завода. А ему было тридцать, он был красив, как бог войны. Он пришел на наш завод и вызвал меня на проходную. Я прямо обалдела, когда явилась и увидела, какой кадр меня ждет.

Его только что назначили начальником вычислительного центра в районном штабе гражданской обороны, и ему срочно был нужен хороший программист.

Он сказал:

- Мне рекомендовала вас моя жена Роксана.

Роксанка Камарина и вправду была моей подругой, я ей доверяла. На заводе было нудно, дома с родителями тошно. А тут меня приглашали на работу, где было все: высокая зарплата, новая техника, не было дурацкого пропускного режима, и еще были шикарные парни в военной форме. Я была девочка с принципами. Сережка - муж подруги и потому неприкосновенен, решила я твердо. Но ведь не один же он там такой, думала я. Быть может, найдется среди вояк такой же симпатичный холостяк.

Наверное, симпатичные холостяки там были, только я их так и не успела заметить. Влюбилась в Сережку чуть не с первого дня. Дальше было банально. Его бесконечные жалобы на жену, детей и тещу. «Не любят», «не понимают», «мы давно чужие».