Шайка воров с Уолл-стрит

Линч согласился встретиться на полпути домой, в Бостоне. «Так будет лучше», – сказал он.

«Понапрасну я бы вас не отвлекал», – ответил Питт.

Сам же Питт прервал свой отпуск три недели тому назад, оставив семью на побережье штата Виргиния без объяснения причин. Дело, из-за которого он вернулся в Вашингтон, было слишком взрывоопасным, чтобы посвящать в него кого бы то ни было, кто не имел к нему непосредственного отношения, – даже собственную жену. Поначалу Питт звонил жене каждый день и говорил, что собирается вернуться или на следующий день, или, возможно, днем позже. В конечном итоге она положила конец этим звонкам. «Пожалуйста, просто скажи, что не приедешь вообще. Это лучше, чем изводить меня пустыми обещаниями», – сказала она.

Боски позвонил Питту в день получения повестки от КЦББ и изъявил желание поскорее встретиться. Сама по себе инициатива КЦББ не слишком встревожила Питта; Боски время от времени получал от Комиссии повестки вот уже много лет, как и почти все, кто торговал с таким размахом и подавал так много официальных форм с раскрытием информации. Но что-то в голосе Боски навело Питта на мысль о необычности ситуации.

Вскоре Питт понял, в чем дело: в повестке содержалось требование предъявить практически все документы по всем торговым операциям, когда-либо совершенным компаниями Боски, и власти требовали дать ответ всего через несколько недель. Это была не рядовая проверка.

Питт знал, что КЦББ должна была утвердить официальный приказ на проведение расследования. Он позвонил в ее управление по надзору и запросил копию приказа. К своему немалому удивлению, он получил отказ. За его 18-летнюю практику такое случилось впервые. Это явилось еще одним свидетельством того, что на сей раз случилось нечто экстраординарное.

В конечном счете сотрудники КЦББ сообщили Питту, что он может приехать и прочесть приказ, если пообещает не снимать никаких копий. Он прибыл в офис КЦББ с тремя коллегами. Последние запомнили по странице, после чего воспроизвели их по памяти и передали Питту сносную копию приказа. Тот быстро сделал два вывода: Ливайн дал обширные показания против Боски, и это обещало вылиться в крупномасштабное расследование. Питт счел целесообразным обратиться за помощью в другую фирму и позвонил Теодору Ливайну, с которым он много лет тому назад работал в КЦББ и который наряду с Сигелом выступал на небезызвестном семинаре по поглощениям в 1976 году. Ливайн, ныне партнер в вашингтонской фирме Wilmer, Cutler & Pickering, тоже был в отпуске.

«Боже мой», – произнес Тед Ливайн, когда узнал, что Боски стал объектом расследования. Он тоже прервал свой отпуск и вернулся в Вашингтон.

Не прошло и недели, как Боски вызвал к себе в кабинет Рейда Нэгла, своего финансового директора, для обсуждения ряда незаконченных сделок с участием Northview, две из которых планировалось завершить немногим более чем через неделю. «У меня плохие новости, – сказал Боски. – Мы отменяем эти сделки». Нэгл работал над некоторыми из них уже больше года, и услышанное не укладывалось у него в голове. Когда он попросил Боски объяснить причину отмены, тот сказал: «Настали трудные времена. Мы находимся под следствием, хотя не сделали ничего противозаконного».

В следующее воскресенье Питт, Тед Ливайн и еще один партнер из Wilmer, Cutler, Роберт Макко, прилетели в Нью-Йорк и остановились в отеле «Гранд хайатт» на Сорок второй улице. К ним присоединился Майкл Роч, партнер Питта в деле Bank Leu. В отеле проходила конференция Американской ассоциации баров, и присутствие адвокатов не привлекло ни малейшего внимания. Наутро пришел Боски.

Он выглядел худее обычного, держался неуверенно, нервозно. Питт представил его адвокатам из Wilmer, Cutler и перешел к делу.

«Я могу сообщить вам, чем, как мне кажется, располагают правоохранительные органы, – начал Питт, – но правду знаете только вы один. Если то, что вы нам расскажете, не будет достоверным и всеобъемлющим, то совет, который мы вам дадим, окажется недостаточно эффективным». Он также предупредил Боски, что, однажды рассказав адвокатам правду, тот не сможет просто так отступить от своего первоначального заявления, давая показания в суде. Питт сказал, что в случае, если Боски солжет в суде, они откажутся представлять его интересы.

Боски не пришлось долго уговаривать. Медленно, колеблясь, он принялся подробно рассказывать о закулисной стороне своего успеха. Создавалось впечатление, что он впервые взглянул в лицо полной правде о себе.

Питт был глубоко опечален. Он понимал, что является свидетелем краха одного из виднейших финансистов Америки. Питт знал Боски в зените славы и верил, что тот чрезвычайно талантлив.