Шайка воров с Уолл-стрит

Джон Малхирн не поверил своим ушам, когда ему позвонил один его друг из Канады, сообщивший, что Боски намерен признать себя виновным. Потом эта новость появилась на тикерной ленте. Малхирн остолбенел. Тикер еще не перестал отстукивать сообщение, а он уже перезванивал другу-канадцу. «Сукин ты сын, а ведь правда, – сказал он. – Я все еще в это не верю». Он позвонил своей жене Нэнси, которая собиралась отправиться с детьми в Диснейуорлд. «Ты не поверишь, – сказал он. – Айвен Боски – мошенник».

«Меня это не удивляет», – сказала Нэнси.

Вскоре настроение Малхирна изменилось. Он много раз защищал Боски от критиков, и вот на тебе: Боски выставил его дураком. Малхирн считал, что Боски его использовал, а он этого терпеть не мог. Мысль о том, что на свете есть такие люди, как Боски, вывела его из себя. Все это было вопиющим надругательством над его представлением о человеческой натуре. Он чувствовал, что в нем что-то бесповоротно надломилось.

Спустя несколько дней позвонил его адвокат. «Звонили адвокаты Боски. Они считают, что вам следует сложить с себя обязанности попечителя его детей», – сказал он. Малхирн категорически отказался. «Я не сделаю этого, пока Боски сам мне не позвонит», – ответил он.

Однако Малхирн решил не дожидаться звонка. Он сам позвонил Боски. «Со мной связались твои адвокаты, – сказал Малхирн. – Но если твоим детям и нужен попечитель, то он им нужен сейчас. Я охотно приму эту роль на себя».

«Склоки и тяжбы – не твоя стихия, – сказал Боски, голос которого звучал сухо и равнодушно. – Лучше отступись».

Малхирн чувствовал, что его предали, но все еще хотел помочь: «Тебе будет очень трудно. Тебе понадобится помощь психиатра. Тебе потребуется поддержка».

«Спасибо, спасибо, что позвонил», – сказал Боски, которому не терпелось закончить разговор. И тут Малхирна словно прорвало.

«Я тебя никогда не прощу, – сказал он, повысив голос. – Я никогда не прощу тебя за то, что ты сделал с бизнесом и со всеми, кто в нем участвует. Прежним ему уже не быть. Как ты мог так поступить? Как ты мог?»

Боски был сама бесстрастность. «Это высокотехничный бизнес, где есть поле для маневра», – сказал он.

«Срал я на это поле», – злобно произнес Малхирн.

* * *

Никто в правоохранительных органах не был готов к атаке со стороны масс-медиа, начавшейся на той же неделе, когда было сделано заявление о Боски. Чарльз Карберри, которому журналисты всегда действовали на нервы, подвергся самой настоящей осаде. Репортеры двух агентств новостей попытались прорваться сквозь заслон охраны у здания федеральной прокуратуры. Когда Карберри «отшил» репортера «Нью-Йорк пост», тот пригрозил, что в случае отказа от интервью «дискредитирует операцию».

«Валяй», – сказал Карберри.

После заявления о Боски, в ночь с пятницы на субботу, Карберри, страдая от бессонницы, включил телевизор. На канале CBS Линч обсуждал дело Боски. Какому бы средству массовой информации Карберри ни уделял внимание, физиономия Боски была повсюду: на телевидении (даже посреди ночи), на обложках «Тайм» и «Ньюсуик», во всех крупных газетах. Создавалось впечатление, будто темная, неприглядная сторона финансового бума восьмидесятых наконец-то обрела персональное воплощение.

Но, к разочарованию государственных юристов, пресса не удостоила их особых похвал за поимку Боски. Напротив, она обвинила их в излишней снисходительности. Доведенные до белого каления шквалом телефонных звонков и явной нехваткой штатных пресс-агентов, Линч и Карберри решили поддерживать контакт лишь с горсткой репортеров, в результате чего их версия развития событий зачастую просто не попадала в печать.

Страсти продолжали накаляться. В понедельник, 17 ноября, «Уолл-стрит джорнэл» вынесла на первую полосу статью, где говорилось, что Drexel, Милкену, Айкану, Познеру и Джеффрису отправлены повестки. На следующий день газета потрясла Уолл-стрит известием о том, что КЦББ утвердила официальный приказ на проведение расследования деятельности Drexel. В статье были названы 12 компаний, также фигурировавших в расследовании. А еще через день «Джорнэл» сообщила, что к следствию по делу Drexel приступило федеральное большое жюри.