Шайка воров с Уолл-стрит

Возясь с ключами и багажом у парадной двери своего дома в Беверли-Хиллз, Джим Дал услышал телефонный звонок. Стояло начало сентября 1988 года, и Дал был более загорелым и светловолосым, чем обычно, чувствуя себя вновь полным сил после ежегодного отпуска у моря рядом с Джэксонвиллом, Флорида, неподалеку от его родного города. Когда Дал вошел в дом, телефон еще звонил, и он взял трубку.

Это был Боб Литт, его адвокат из Williams & Connolly, и от хорошего настроения Дала не осталось и следа. «Не знаю, как вы на это отреагируете, – сказал Литт, – но вам пришла повестка о привлечении к уголовной ответственности. Я шокирован».

Дал был более чем шокирован. Ранее Литт и другие адвокаты из Williams & Connolly проверили все проведенные Далом сделки и пришли к выводу, что ему не о чем волноваться. Дала неоднократно уверяли, что объектом расследования является не он, а Милкен. Литт и Уильямс предупреждали его, что настанет день, когда обвинение попытается вынудить у него признание, но он никак не ожидал привлечения к суду.

Данная перспектива была устрашающей. На самом деле Далу было о чем волноваться. В конце каждого года он по указанию Милкена парковал пакеты акций друга и клиента Милкена Тома Спигела из Columbia Savings, позволяя тому уводить огромные суммы из-под налогообложения. Спигел был одним из крупнейших «порабощенных» клиентов Милкена и покупателей бросовых облигаций. Дал делал это без особых раздумий и не пытался скрывать сделки от сослуживцев. Он держал на письменном столе гроссбух, куда вносил данные о припаркованных позициях Columbia. Теперь этот гроссбух охватывал пять лет нелегальной торговли, являясь ее документальным подтверждением. По всей вероятности, другие сотрудники калифорнийского офиса Drexel знали, чем он занимался в тот период.

Впервые за время расследования Дал задал себе вопрос, чьи интересы на самом деле отстаивают его адвокаты: его или Милкена. Стал бы Милкен выгораживать его так же, как он сам до сих пор был готов выгораживать Милкена? Дал не был в этом уверен.

Сразу же по окончании разговора Дал позвонил во Флориду своему близкому другу, адвокату Стиву Эндрюсу. Сын судьи, Эндрюс в свое время состоял в том же студенческом братстве университета штата Флорида, что и Дал, а теперь был практикующим юристом в Таллахасси. Несмотря на то что Эндрюс как юрист не специализировался на ценных бумагах, он хорошо знал эту сферу деятельности. Он получил степень по налоговому праву в университете штата Нью-Йорк и какое-то время был одним из руководителей небольшой флоридской фирмы, занимавшейся ценными бумагами. Важнее всего было то, что адвокат, имевший рост шесть футов три дюйма и мощное телосложение, обладал, помимо этого, здравомыслием человека, весьма далекого от треугольника Манхэттен/Вашингтон/Беверли-Хиллз и окружения Милкена. Дал чувствовал, что ему можно доверять.

Чтобы дать другу совет, Эндрюсу понадобилось узнать всего лишь две вещи: что Дал получил повестку о привлечении к уголовной ответственности в связи со следствием по делу Милкена и что его представляют те же адвокаты, что и самого Милкена. «Найми себе нового адвоката, – сказал Эндрюс. – Немедленно». Дал захотел нанять Эндрюса. Тот согласился, но настоятельно порекомендовал Далу пригласить еще одного, нью-йоркского адвоката.

Дал перезвонил Литту и сообщил, что ему нужен другой адвокат – такой, который одновременно не представлял бы интересов Милкена. Литт тотчас осознал значимость потенциального «отступничества» Дала. Он настойчиво утверждал, что другой адвокат Далу не нужен, что им всем лучше держаться вместе. На этот раз – особенно из-за отстутствия у Литта поддержки в лице Уильямса – Дал не поддался на уговоры. Эта стратегия не уберегла его от получения повестки подследственному.

Не желая терять контроль над Далом, Литт сказал, что он составит список адвокатов и представит его на рассмотрение Дала. Но шло время, а ожидаемого списка все не было; Литт, видимо, надеялся, что Дал передумает. Тогда Дал позвонил одному из своих основных покупателей облигаций, Карлу Линднеру. Линднер порекомендовал ему собственного адвоката, Питера Фишбейна из нью-йоркской Kaye, Scholer – фирмы, что представляла Фримена. И только после того, как Литт узнал от Дала, что тот намерен переговорить с Фишбейном, список кандидатов на роль нового адвоката Дала попал в руки последнего. Неудивительно, что он состоял только из надежных членов «паствы» Paul, Weiss и Williams & Connolly, включая тех, которые уже представляли Дона Энгела и клиента Милкена Фреда Карра. Дал встретился с ними, и его подозрения, что их преданность интересам клиента может в данном случае отойти на второй план, укрепились. Он решил нанять Фишбейна.