Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)

Карлос вошел в аптеку Сен-Жермен и поднялся в ресторан, расположенный на втором этаже. Облокотившись на медную балюстраду, он принялся разглядывать толпу, входящую и выходящую из бутиков. Затем он медленно и осторожно вытащил чеку из одной гранаты и бросил ее в толчею перед табачным киоском. Отскочив от мраморного покрытия, граната откатилась в сторону и остановилась около молодой пары, которая разглядывала пластинки. Карлос успел очутиться снаружи прежде, чем граната взорвалась, и сотни металлических осколков впились в тело молодого человека и его жены. Несмотря на тяжелые ранения и потерю двух пальцев, женщине, Ярушке Бенцо, удалось выжить. Ее муж скончался от потери крови.

Популярному певцу Жану-Жаку Дебу чудом удалось избежал ранения, когда он решил не стоять в длинной очереди за сигаретами. Он уже выходил на улицу, когда раздался взрыв: “В жуткой панике люди давили друг друга. Я видел маленького мальчика, лет, наверное, двенадцати — он с невероятным изумлением смотрел на свою левую руку, которой не было”. Официанты из ближайшей закусочной пытались накладывать грубые жгуты, используя салфетки и скатерти, чтобы остановить кровь. Во время взрыва было убито двое и ранено тридцать четыре человека.

Тем же вечером японцы, скрывавшиеся в здании посольства в Гааге, восторженно приветствовали эту акцию, хотя и не сразу связали ее с деятельностью своего сторонника. Этот взрыв, помеченный в записной книжке Мухарбала словами “японская операция”, оказался бессмысленным. Однако Карлос, через четыре дня улетевший в Лондон в одну из своих явочных квартир с перуанским паспортом под именем Карлоса Андреса Мартинеса Торреса, отказывался признавать это. Он утверждал, что именно его вмешательство заставило Францию отступить: “французское правительство испугалось общественного мнения”.^{108}

Французская разведка и полиция не увидели никакой связи между взрывом гранаты в Париже и осадой посольства, и переговоры продолжились в течение еще двух дней. Французы не только освободили Фуруйю, но также снабдили японцев “Боингом” и 300 000 долларами выкупа, поскольку опасались за жизнь заложников. Акция Карлоса не сыграла при этом никакой роли. Посол Сенар не смог сдержать слез от стыда за “капитуляцию”, которой завершилось 100-часовое испытание. На первом же заседании кабинета министров президент Франции Валери Жискар д’Эстен попытался придать героический оттенок исходу дела, заявив, что Франция “повела себя как великая держава и сумела защитить своих граждан”.

Лишь после того, как были проанализированы три гранаты, оставленные японцами в аэропорту “Шипол” перед отлетом в Дамаск, полиция установила связь между взрывом в аптеке и захватом посольства. Граната, брошенная в кафе, принадлежала тому же типу, и все четыре относились к партии из семидесяти пяти штук, похищенной в июне 1972 года с американской военной базы в Ниссау, в Западной Германии.

Через несколько недель после кропотливого восстановления, направленного прежде всего на уничтожение всех следов крови, битого стекла и металлических осколков, кафе и ресторан открылись снова. Среди завсегдатаев, хлынувших обратно, оказался и Карлос: позже полиция обнаружила записи, свидетельствующие о том, что он расплачивался по кредитной карточке за всякие мелочи, приобретенные им там четыре месяца спустя в январе 1975 года.^{109}

“После «японской операции» работать стало труднее, — вспоминал Карлос. — С этого момента для выполнения задания стало требоваться больше мужества, осторожности и умения”.^{110} Тем не менее, Карлос оставался вне поля зрения французской полиции. Британское особое подразделение знало о нем лишь то, что у него есть фальшивый паспорт. Для Хаддада и Народного фронта Карлос был чрезвычайно ценным агентом, и вскоре ему предоставилась возможность вызвать еще больший хаос.

Вначале Хаддад и Мухарбал планировали захватить самолет компании “Эль-Аль” в аэропорту “Орли” в декабре 1974 года. Но несанкционированная забастовка персонала “Эль-Аль” сорвала разработанный план, поскольку израильские самолеты перестали приземляться в этом аэропорту. Карлос, пониженный в должности до мойщика табло прибытия и убытия самолетов и схемы аэропорта, был вынужден заниматься этим в течение нескольких недель до окончания забастовки. Наконец, 13 января он и его западногерманский сообщник, рекомендованный ему Хаддадом, получили приказ приступить к акции.