Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)

Заверяю Вас, что содержание этого письма будет держаться нашей организацией в тайне. Хотя, не скрою, что мы были бы заинтересованы в том, чтобы оно стало достоянием общественности.

Надеемся, что все вскоре закончится и разрешится самым благополучным образом.

От имени Организации арабского вооруженного сопротивления — рука арабской революции

Карлос.

P.S. Ниже находятся отпечатки моих больших пальцев для идентификации письма”.

Карлос передал это письмо Кристе Марго Фрёлих, бывшей учительнице, проживавшей в Ганновере, в Западной Германии, с которой его познакомил Вайнрих. Фрёлих, участвовавшая ранее в работе “Группировки Красной армии” и Революционных ячеек, присоединилась к группе Карлоса за год до этого. Она приехала в Будапешт, чтобы забрать у Карлоса письмо, которое затем вечером 26 февраля передала во французское посольство в Гааге вместе с запечатанным письмом самому послу.

В обоих письмах был приведен полный официальный титул адресата. Французский посол в Голландии именовался “Его превосходительство господин Жан Юргенсен, Чрезвычайный и Полномочный Посол”. Несмотря на жаргонизмы и орфографические ошибки письмо к французскому министру поражало своим самоуверенным тоном — Штази назвала его “чванливым”. Трудно припомнить случай, когда угрозы высказывались в столь учтивой форме. Складывалось ощущение, что 32-летний Карлос, удобно расположившись за столом Деффере, пытается разрешить с ним на равных какой-то щепетильный бюрократический вопрос.

Французское посольство в Гааге было выбрано не случайно. Именно там в сентябре 1974 года японская “Красная армия” с помощью Карлоса захватила 11 заложников, пытаясь вызволить из тюрьмы своего товарища Фуруйю. А посол Юргенсен, к которому Карлос обращался с таким уважением, во время Второй мировой войны сражался в рядах Сопротивления, точно так же, как и министр внутренних дел Деффере. Служба информации у Карлоса действовала очень оперативно.

Терроризм для нового французского руководства левого толка был предметом весьма щекотливым. С момента избрания социалиста Франсуа Миттерана в мае 1981 года президентом Франции правые начали подвергать его критике за слишком мягкое отношение к преступникам. Вашингтон открыто критиковал его за отсутствие прогресса в расследовании убийства помощника военного атташе Чарльза Р. Рея. Западные союзники тоже не отставали от американцев, оказывая на Миттерана постоянное давление. Итальянцы обвиняли президента Франции в потворстве “Красным бригадам”, которые обосновались во Франции с момента его прихода к власти. И тогда для придания кабинету более сурового облика министром внутренних дел был назначен семидесятилетний Деффере, известный в своем родном Марселе как “крестный отец” и правивший городом железной рукой.

“Я прошу Вас, — со всевозможной учтивостью писал, обращаясь к французскому послу в Гааге, Карлос, — лично позаботиться о том, чтобы это письмо как можно быстрее было доставлено господину Гастону Деффере. Дело не терпит отлагательств! Благодарю Вас за содействие”. Посол послал письмо непосредственно своему старому товарищу по Сопротивлению. И лишь позднее он поставил министра иностранных дел в известность об угрозах Карлоса через более официальные каналы.

Собрав руководство полиции и секретных служб, министр внутренних дел беспечно заявил, что у них с Карлосом много общего. “Деффере заявил нам, что Карлос обратился именно к нему, так как в свое время он (Деффере) тоже занимался террором, когда возглавлял подпольную сеть Сопротивления в Провансе, — вспоминал Пьер Марион, в то время глава разведывательной службы С ДЕКЕ. — Он сказал, что именно благодаря его боевому прошлому лишь он из всего правительства может вести переговоры с Карлосом. Мы смотрели на него, широко раскрыв глаза от удивления. Я сказал, что с Карлосом нельзя вести переговоры, что на него можно действовать только силой. Но Деффере смотрел на это иначе. Он считал Карлоса своим братом по оружию и сказал, что хочет встретиться с ним лично, «лицом к лицу»”.^{285}

Для многих это явилось открытием. То, что министр правительства был готов разговаривать с человеком, которого большинство французов считало террористом, стало характерной чертой французской политической жизни. “Французы никогда не захлопывают дверь прежде, чем чего-нибудь не попробовать, — замечал позднее один из офицеров «МИ-6». — Как нации им гораздо больше нравится импровизировать”.

Подтекст письма не ускользнул от Деффере. “Когда вы получаете подобное послание, все сразу становится понятным”, — сетовал министр внутренних дел. В считанные часы после того, как письмо попало в руки министра, он приказал увеличить число своих личных телохранителей и добавил еще одну машину сопровождения.