Шакал

Никс никогда не узнает всей правды, и это уже не имело значения. У нее были эти двое мужчин, и она собиралась заботиться о них обоих: о своей единственной настоящей любви и о своем племяннике. Все ночи и дни, которые она проведет на этой земле, и вечность наверху в Забвении, она будет присматривать за ними.

Воистину, Судьба изначально все это предопределила.

Другого объяснения происходящему не было.

Глава 47

Следующим вечером Никс проснулась в своей маленькой кровати, а рядом с ней спал Шак. Перевернувшись в темноте, она обнаружила, что он тоже проснулся, его глаза были открыты и взгляд обжигал.

— Ты что-то задумал, мой мужчина? — прошептала она.

— Да.

Когда он наклонился для поцелуя, она встретила его меньше чем на полпути. Они разделись быстро и бесшумно. Все в доме спали внизу, в своих уютных комнатах, которые Пойзи обустроила под землей для защиты Питера, но их относительное уединение на первом этаже долго не продлится.

Так что да, они торопливыми движениями покончили с одеждой, а потом Шак накрыл ее тело своим, и она приняла его в себя. Он закусил губу острыми клыками в момент слияния, и Никс вцепилась ногтями его спину, когда они начали двигаться вместе, его длинные красивые волосы окутали ее шелковистой и пышной волной. Затем они снова сошлись в поцелуе, и дела пошли быстрее… и, Боже, она надеялась, что пружины кровати не скрипят.

Им обоим не потребовалось много времени, чтобы кончить.

И они продолжили. И еще раз. Еще раз быстро и напряженно.

Затем им пришлось остановиться.

Шак посмотрел ей в глаза, смахивая ее волосы назад.

— Я хочу когда-нибудь сделать это как положено.

— Да, пожалуйста, — пробормотала она. — Хотелось бы повторить как можно скорее.

Они со смехом откатились в разные стороны, Никс юркнула в ванную и приняла душ. Ей хотелось, чтобы Шак составил ей компанию. Но на это еще будет время.

И она была готова проявить терпение. До определенного момента.

Когда она вышла в свежей одежде и с чистыми волосами, он сидел за кухонным столом и смотрел на приборы. Столешницу. Телевизор, который был установлен на стене.

— Кое-что из этого я знаю, — сказал он.

— Это реально кажется странным?

— Да, кажется… действительно странным.

Никс подошла и села напротив него. Когда его взгляд, в конце концов, остановился на ней, она поняла, что ему не себе.

— Поговори со мной, — предложила она.

Прошло некоторое время, прежде чем Шак заговорил, и она молилась… молилась… чтобы он успел высказать наболевшее прежде, чем кто-нибудь выйдет из подвала.

— Речь пойдет о Надзирателе, — сказал он. — Твоей сестре.

Никс опустила голову. Покачала головой из стороны в сторону.

— Мне так жаль. Я чувствую, что должна извиниться за все, что она сделала. Она была чудовищем.

— Я хочу, чтобы ты поняла… — Он откашлялся. — Как это началось между нами. Когда она, эм, попала в тюрьму, она искала наставника. Она умела манипулировать, и я признаю, что какое-то время она меня привлекала. Но все прошло очень быстро, когда я осознал, какая она на самом деле. Когда я дистанцировался, она привязалась ко мне еще сильнее, в итоге я стал для нее навязчивой идеей. Питер — кстати, мне нравится это имя — появился, когда мне пришлось обслужить ее во время жажды. Это случилось сразу после того, как она захватила власть в тюрьме. Я часто задавался вопросом… ну, я не знаю, что, черт возьми, происходило у нее в голове большую часть времени, но как будто она сделала это для его безопасности. Конечно, в основном она взяла на себя управление ради собственной выгоды, но дети в подобной среде почти никогда не выживали. С другой стороны, приписывать ей альтруистические мотивы вполне может быть ошибкой.

Никс кивнула. Затем потянулась через стол и взяла Шака за руку.

— Каждый раз, когда ты захочешь о чем-то поговорить, я всегда рядом.

— Спасибо. — Он потер лицо ладонями. — Мне также нужно, чтобы ты знала, как она умерла.

— Я нашла ее тело.

— Правда?

— Я распорядилась им правильно и с уважением. Несмотря на… Не знаю, это сложно.

— Ты сделала все правильно. Для мамэн Питера, — Шак снова замолчал. Затем прокашлялся. — Она сказала мне, что убила его. Питера. Не знаю почему. Наверное, чтобы заставить меня страдать.

Когда он, казалось, не мог продолжать, Никс почувствовала, что произошло.

— Нет ничего страшного в том, что ты ее убил, — мягко сказала она.

— Как ты можешь говорить такое? — Шак выругался. — Ты должна ненавидеть меня за убийство родной сестры. И Питер… Питер никогда не узнает.

— Она причиняла тебе боль. Намеренно. Она причиняла боль множеству людей… убивала, мучила. Я должна быть честна в этом. Я ничего не чувствую по поводу ее смерти, только облегчение. Ну и смятение. Но, как ты сказал, неизвестно, что творилось у нее в голове.

Шак уставился в пустоту.

— Она была вся покрыта кровью. В руке держала сердце, которое вырвала из чьей-то груди. Она кричала мне о его убийстве. Я просто… не выдержал. Я схватил ее за горло и вбивал ее в стену снова и снова. А потом это животное — то, что меня укусило — напало на нее. Я сбежал, потому что она…