Шакал

— Надо мной не было ни объективного суда, ни беспристрастного органа, взвешивающего правду и ложь. Меня вызвали на Совет, против меня свидетельствовал мужчина, и он лгал, чтобы защитить себя; мамэн, которой нужно было выставить свою дочь жертвой, а не распутницей, не состоящей в браке; а также молодая женщина, более не обладавшая добродетелью, которую она могла быть вручить своему будущему хеллрену. У меня не было шанса.

— Но это несправедливо, — Никс села, опершись на локоть. — Ведь правда и есть лучшая защита.

— Не будь так наивна. Как ты думаешь, почему здесь так много заключенных? — Он закатил глаза. — Эта тюрьма была создана и управляется Советом для нужд Глимеры. Я был легкой жертвой, учитывая вес других участников. И, конечно, я пошел на Совет, намереваясь доказать свою невиновность, но мне не дали возможность выступить. Я был осужден на месте и взять под стражу, мою гражданскую свободу ограничили, моя жизнь, мои увлечения, мое будущее… все исчезло. В ту ночь я умер во всех отношениях. — Резко рассмеявшись, Шакал поднялся на ноги. — Я и не подозревал, что впереди меня ждут события намного хуже, кошмары, о которых в то время я даже не мог помыслить, как бы ни был напуган и шокирован.

Никс на мгновение замолчала.

— Но ты мог уйти.

— Нет.

— Я не понимаю… — Никс замолчала. Потом выругалась себе под нос. — Конечно. Твоя хорошо обставленная камера. Там, где сидит твоя женщина. Она причина, по которой ты не уходишь. Она то, что держит тебя здесь.

Шакал скрестил руки на груди.

— Это непростая ситуация.

— Просвети меня.

— Я не могу. Но клянусь, это не влияет… — Он показал на них обоих. — Это не имеет к нам никакого отношения.

— Нам? — Никс села, как следует села, убрав руки с колен. — Как будто мы встречаемся? Как будто это — разговор двух людей о моногамии/полигамии, которые собираются решить, быть им в официальных отношениях или нет? Не будь смешным.

— Но на нас это не влияет. — Он понятия не имел, что еще сказать. — Это не о… нас с тобой.

— Не существует «нас с тобой». — Никс пригладила растрепанные волосы. — Я выберусь отсюда, как только смогу, и больше не вернусь. Ты больше никогда меня не увидишь. Вместо этого ты будешь сидеть здесь, под землей, и будешь гнить, пока не умрешь, и твое имя не напишут на Стене. Но знаешь, в чем разница между тобой и остальными, что числятся в списках, как, например, моя сестра? Ты выбираешь такую смерть… точно так же, как выбираешь такую жизнь.

— Ты не понимаешь.

— Ты прав. Не понимаю. Хорошая новость заключается в том, что мне и не нужно. Ты либо чертов трус и избегаешь реального мира, либо ты впариваешь мне чушь и настолько глуп, что думаешь, что я поверю тебе, потому что у нас был секс. В любом случае, это не мое дело… и, что более важно, твои игры мне надоели.

Шакал окинул взглядом проход, который мог использовать, чтобы скрыться от нее. И попытался заставить себя шагнуть в том направлении. Однако ноги отказывались повиноваться.

Вместо этого он снова посмотрел на женщину.

— Ты сделала свои выводы по поводу меня, — сказал он хрипло. — И, я должен признаться, меня смущает, что они настолько нелицеприятные. С другой стороны, пора бы привыкнуть, учитывая действия других, что привели меня сюда…

— Привели сюда? Что за хрень! Ты можешь уйти! И избавь меня от оправданий…

— Я буду защищать себя от твоих обвинений, — отрезал Шакал. — Мне однажды отказали в этом праве, и поверь мне, тогда я решил, что подобное больше никогда не повторится. Ты обвиняешь, а теперь выслушай и мою сторону.

Брови Никс взметнулись вверх. И когда она замолчала, он продолжил.

— Я не обязан оправдываться перед тобой… поскольку ясно, что ты не позволишь проявишь ко мне беспристрастность. И это несмотря на то, что я только что обеспечил твою безопасность и успех твоей миссии по выяснению судьбы твоей сестры. И это несмотря на то, что ты ничего обо мне не знаешь, кроме того, что я тебе предоставил… что, как я думаю, мы оба можем назвать благосклонностью и покровительством.

На выдохе Никс тихо спросила:

— Когда следующая смена охраны? Это все, что меня волнует.

Шакал открыл рот. Потом закрыл.

Через мгновение он тихо ответил.

— Ты беспокоишься о себе. Конечно.

— Я просто хочу отсюда выбраться.

— И, как ни странно, а может быть и нет, я полностью согласен с твоей целью. — Он протер глаза. — Мы больше не можем рассчитывать на смены. В данный момент мертвая охрана находится в месте, доступ к которому имеет ограниченный круг лиц. В тюрьме будет введен режим строгой изоляции, как мы это называем, и в этом случае мне придется вернуться в камеру на обязательный пересчет голов. Если я его еще не пропустил.

— Как ты узнал? — спросила Никс. — Что тюрьма на изоляции.

— Я пойду…

— Нет, — она поднялась на ноги. — Мы пойдем вместе.

Шакал уставился на женщину, с которой он, казалось, был в таком согласии, когда они бежали от охраны. Но это партнерство куда-то исчезло. Он имел дело сейчас с кем-то совершенно чужим, с кем не было никакой совместимости.

— Как хочешь, — тихо сказал он. — Я не буду мешать тебе.

***