Шакал

Без предупреждения ее отбросило к стене взрывной силой землетрясения. Пистолет, что подарил ей дед, чуть не выскользнул из рук, и в этот момент Кейн пригнулся и бросился вперед, обхватив ее за талию. Они боролись за оружие, в то время как земля продолжала двигаться под ногами, превосходящая мужская сила побеждала, а она никак не могла найти выигрышную позицию.

Как только камни начали падать, он схватил ее за руку, вывернул за голову и придавил.

Никс подняла голову как раз в неподходящий момент и поймала фрагмент каменной стены пещеры размером с футбольный шлем прямо своим затылком. Боль взорвалась в черепе, и дух борьбы покинул ее. Когда ее тело обмякло, Кейн выхватил пистолет и потащил ее куда-то. Зрение затуманилось, носки ее ботинок то появлялись, то исчезали перед ее глазами, и она велела себе взять себя в руки и освободиться…

Самый яркий свет, который она когда-либо видела, вдруг устремился ей на лицо.

Это было Забвение.

Это должно быть Забвение.

От грохота в голове ее мысли путались, но она знала довольно хорошо, что ослепительный свет означал, что она умирает, и к ней подступала мистическая вечность Девы Летописецы, чтобы забрать ее с собой.

Дальше будет дверь.

Будет туман и дверь. Ее дядя по отцовской линии испытал клиническую смерть буквально за сутки до реальной. И он был в сознании, чтобы описать увиденное.

Яркий свет. Туман. Дверь.

В тот первый раз ее дядя помедлил у двери… и стал прошедшим[9]. Но когда Забвение вернулось за ним, он решил открыть эту дверь. Если открываешь и переходишь? То навсегда остаешься на другой стороне… там обретаешь своих близких, тех, что ушли когда-то, и они ждут тебя. Там будет ее отец, ее мамэн и бабушка тоже. И Жанель.

Боже, было бы хорошо снова увидеть сестру и родителей, хоть ее и беспокоило то, что Пойзи останется с их лжецом-дедушкой… черт, и Шак. Хотя у них не было будущего, она не хотела умереть практически у него на руках. Словно это было дополнительным бременем к и так уже плотно набитому мешку их жизненного дерьма…

Послышался рокот, который все нарастал.

А потом… запах газа? Как будто землетрясение повредило бак с горючим, из которого заправляли грузовики, о которых они говорили?

Может, судьба обернулась против Кейна.

Может, они оба умрут сегодня вечером, даже если у него и был заряженный пистолет.

***

Когда Шак вошел в личные покои Надзирателя, его взгляд упал на огромную кровать. В четырех суровых стенах она возвышалась над аскетичным пространством.

Стальные цепи, свернутые в каждом из четырех углов, вызывали в нем ярость.

— Вытащи руки из карманов, — приказал Надзиратель.

Он приблизился к матрасу. Единственная простыня укрывала мягкую поверхность, и стоя перед местом, где его столько раз раскладывали, он думал о Никс… но ему пришлось быстро вычистить ее образ из своего сознания. Некоторые вампиры умеют читать мысли. Даже если Надзиратель не умел, то он определенно мог считать выражение его лица.

Раздался щелчок.

— Я хочу видеть твои руки прямо сейчас.

Шак оглянулся через плечо: рядом с Надзирателем стояли двое охранников.

— Не рано ли подкрепление? — Шак негромко рассмеялся. — Тебе не кажется, что они могут понадобиться в другом месте?

— Я тороплюсь. Они помогут тебе занять позицию — после того, как ты вытащишь руки из карманов.

Шак и раньше испытывал гнев. И ненависть. Он был в ситуациях с Надзирателем, когда он был унижен настолько, что казалось ниже падать уже некуда. Но никогда еще он не чувствовал такой всепоглощающей ярости…

Пистолет выплюнул транквилизатор с характерным звуком и, услышав его, он проклял то, что гасило сейчас его эмоции. Не было времени думать или чувствовать. Укол боли в грудной мышце служил визитной карточкой последующего транса, и почти сразу его тело обмякло, и он рухнул на пол.

Хуже всего было то, что, несмотря на потерю контроля над телом, разум оставался ясным. Поэтому он полностью осознавал, что Надзиратель приблизился к нему вплотную.

Капюшон повернулся к охранникам.

— Оставьте меня. Стойте у двери.

Раздался щелчок, когда его заперли наедине с Надзирателем, а затем его оседлали, черная драпировка качнулась, когда черный ботинок приземлился рядом с его телом. Капюшон двигался вперед и назад, пока он качал головой.

— Ты принес сюда пистолет. Ты разочаровал меня.

Надзиратель склонился над ним, и Шак почувствовал, как его руку подняли и отбросили в сторону, ладонь ударилась о пол, приземляясь мертвым грузом. А потом оружие оказалось перед его лицом, так близко, что если бы он сосредоточился на нем должным образом, его глаза бы окосели.

— Это. Ты принес это мне. — Из другого рукава появилась другая рука, и Надзиратель проверил оружие. — Он заряжен… и он местный. Ты принес в мой дом гребаный заряженный пистолет одного из моих охранников?!

Надзиратель занес девятимиллиметровый над плечом, и Шак приготовился к удару рукояткой…

До того как последовал удар, Надзиратель оторвался от него и зашагал вокруг, черная мантия развевалась из-за яростных метаний. В своем параличе Шак получал удовольствие от этого гнева…

Надзиратель резко остановился.